Тет-а-тет
Шрифт:
– Ну ты и дура, подруга! – Наташка затушила сигарету, поставила локти на стол и, подперев руками щеки, воззрилась на Настю. – Нет, ты мне скажи: много ты" мужиков встречала, которых не останавливало наличие сына-подростка, да еще такого засранца, как твой Степка?
– Вообще-то Степка не мой сын, – напомнила Настя подруге. – И не такой уж он засранец.
– Тем более! – Наташка хлопнула ладонью по столу. – Ты должна была дать ему телефон!
– Наташ, он совсем не в моем вкусе, – вздохнула Настя. – Мне никогда не нравились бородатые взъерошенные мужики, одетые
– Ага, зато нравились холеные самовлюбленные подонки в костюмчиках от Версаче, – напомнила ей Наташка.
– Наташ, ты мне хочешь больно сделать, да? – жалобно спросила Настя.
– Нет, я тебе хочу мозги на место поставить, – возразила Наташка. – Ты на своего ненаглядного Ярослава смотрела снизу вверх, как на божество. А в нем божественного только и было, что шмотки да машина. А одень его в курточку с Черкизона да посади в «шестерку» – что будет с твоим Ярославом? Мимо пройдешь – не взглянешь. Присмотреться надо к человеку, прежде чем глобальные выводы делать. Дать ему шанс.
– Боюсь я, – призналась Настя. – Уже всего боюсь.
Ей не хотелось признаваться подруге, что она сама частенько вспоминала про тот летний день в кафе. Даже ходила пару раз в парк с братом, но Игоря больше не встречала. Значит, не судьба.
– А я не боюсь? – вскинулась Наташка. – Думаешь, забыла, как муженек мне по пьяни челюсть разворотил? Знаешь, какая боль была? Ну и что теперь, в монастырь идти или в лесби записываться? Слушай, подруга, а это мысль, может, нам с тобой того, а?
Наташка заливисто расхохоталась. Настя вслед за ней. Наташка всегда смеялась на редкость заразительно.
– Ты сама-то как? – спросила Настя.
Лучше всех, – сказала Наташка и посерьезнела. – Я тебе не говорила, в Интернет анкету закинула. Куча писем пришла. Правда, большая часть – от озабоченных придурков. Но и нормальные тоже были. Одно мне письмо понравилось. За душу тронуло, знаешь, как бывает, что-то екает внутри: вот оно, мое… Переписывались по аське, потом я ему телефон дала, однажды полночи проговорили. – Наташка тяжело вздохнула. – Филиппу тридцать пять, вдовец… Двое детей, старший сын Степке ровесник. Младшей девочке пять, на год моложе моей Катьки. Жена три года назад погибла в аварии. Так о ней тепло рассказывал… А я сижу, слушаю, и у самой слезы текут. Думаю, а вот обо мне некому будет так вспоминать… А он вдруг говорит: «Прости, я тебя расстроил, Наташенька…» Я ка-ак зареву… Он меня успокаивать начал. А потом вдруг говорит: «Можно я к тебе сейчас приеду?» А я говорю: «Приезжай». Он взял и приехал… Знаешь, у меня такой ночи в жизни не было. Он сказал, что после смерти жены у него тоже… Встречаться стали. В общем, не представляю, что из всего этого выйдет. У него двое детей, да у меня Катька… Сложно все…
– Все будет хорошо, – убежденно сказала Настя. – Пройдет время, все встанет по местам. Ты же славная, дети к тебе привыкнут. И ты их полюбишь.
– Ха, – с улыбкой промолвила Наташка, – если его старший похож на Степана, я лучше сразу зарежусь.
Настя возилась с проектом отделки пентхауса: переделывала его в третий раз. Заказчики – семейная пара под сорок – никак не могли прийти к согласию, и всякий раз то у одного, то у другого супруга возникали новые идеи. Иной раз Насте отчаянно хотелось
Зазвонил домофон. Звонил Степка. Наверное, он снова доломал свой компьютер и явился мучить Настин.
За спиной брата болтался рюкзак с роликами.
– Поехали кататься, – заявил он с порога.
– Не могу, – строго сказала Настя. – Я работаю. Маму позови.
– Ну, Настя-а, – заныл брат. – Мама не идет, у нее голова болит.
– У меня тоже болит.
– Вот, покатаешься на свежем воздухе, и пройдет, – решительно объявил брат. – И сразу работаться лучше будет.
Настя препиралась со Степкой добрых десять минут, пока не поняла, что брат не отстанет, и проще согласиться, чем тратить ценное время на бесполезные споры. В самом деле, покатается часок, проветрит мозги, может, новые идеи возникнут.
– Ты зануда, – выговаривала она брату, напяливая первое, что попалось под руку: старенькие джинсы и линялую майку. – Я скажу папе, чтобы он отправил тебя с бабушкой на дачу.
– Чё ты одеваешься, как бомжиха! – пропустив Настины угрозы мимо ушей, воскликнул брат. – С тобой идти стыдно!
– Ах, стыдно?! – рассердилась Настя. – Тогда я сейчас вообще дома останусь. Понял?
– Ты хоть губы накрась, – вздохнул Степка. – А то бледная как смерть и под глазами синяки.
– Мы на бал идем или куда? – огрызнулась Настя. – Шагай, стилист.
– Как знаешь, – передернул худыми плечами Степка. – Давай понесу твои ролики.
– Сама понесу, – сказала Настя. – А то еще переломишься. Тоже джентльмен нашелся…
Они вызвали лифт, спустились вниз. Настя направилась к своей простенькой «десятке», а Степка завернул в сторону.
– Ты куда? – недовольно окликнула брата Настя и осеклась.
Из стоявшей неподалеку новенькой серой «примеры» вышел молодой человек, очень похожий на Игоря, только гладко выбритый, в стильной хлопковой рубашке и светлых джинсах. Он с улыбкой помахал оробевшей Насте рукой и попытался пригладить густые каштановые волосы.
Настя моментально вспомнила про то, что на ней старые штаны, дурацкая майка и что выглядит она бледной немочью. Ей ужасно захотелось броситься наутек, спрятаться или переодеться, но было поздно. Настя, вымучив жалкую улыбку, пошла к блестящей иномарке. Не к самой крутой, но и не к самой дешевой.
– Видите, мы снова встретились, – радостно произнес Игорь, забирая у Насти рюкзак с коньками и закидывая его в багажник, – значит, это судьба. Не поверите, но я купил себе ролики. Чего не сделаешь ради прекрасной дамы!
– Знаете, – опомнилась Настя, – вы не подождете меня пять минут, я, кажется, забыла выключить утюг!
– Конечно забыла, – высунулся из окна Степка, – а я ведь тебе говорил: все проверь как следует, когда на улицу выходишь. – И расплылся в ехидной улыбке.
– Постойте, – сказал Игорь, – это вам, в коллекцию. – И вытащил из машины длиннющий, как сарделька, кактус с редкими колючками, на макушке которого красовалась кисть ярко-красных цветов.
– В коллекцию? – растерянно переспросила Настя.