Тэтэ
Шрифт:
— Я не это имел в виду.
— А что?
— Там ничего нет. Пойди, попробуй. Там стена. Ты не пройдешь назад.
— Назад? Значит, ты веришь, что я ОТТУДА?
— Да ничего я не верю, — отмахнулся Вася. — Иди, иди, мы тебя здесь подождем.
Ну ладно. Я один вошел в кафе, точнее в пивную, сел за стол и посмотрел в сторону Датского кафе. Там все было хорошо. Там ели Датские ребра. Я не стал прощаться с Эдит. Еще опять затащит в кладовку. Но… Ничего не вышло. Я просто ударился лбом о стену. Проклятье… это зеркало. Я попробовал еще раз. Нет. Я прижался к зеркалу, сделал из ладоней бинокль и попытался получше рассмотреть, что там происходит в Датском кафе. Я узнал Итальянца. Вот, ублюдок. Только три дня назад вылетел из окна второго этажа, а уже ходит по игорным заведениям.
— Эдит, что там за зеркалом? — я подошел к прилавку и стал смотреть, как она качает насосом пиво.
— Там нет никакого зеркала, малыш, — ответила эта мощная дама, не разгибаясь. Это просто доски.
— Доски? Но я вижу зеркало. Я вижу там людей.
— Жаль.
— Жаль, что там никого нет, малыш, — ответила Эдит.
На лице у меня проступил холодный пот. Вроде бы чего бояться? Там жить, или здесь — какая разница? Нет, здесь что-то не так. Это все равно, что живым попасть в могилу.
— У меня клаустрофобия, — сказал я. — Эдит, что мне делать. Я боюсь замкнутого пространства.
— Не бойся, малыш, вечером я освобожусь, и мы поедем в настоящий кабак. Не хуже, чем у вас на Марсе.
— Лучше бы ты сказала на Луне.
— Почему это лучше?
— Потому что я не с Марса.
— Да? Но я бы не сказала, что ты с Луны свалился. Хотя что-то в тебе есть необычное.
— Что?
— Пока не знаю.
Мы поговорили и я сел за стол с кружкой пива и куском скумбрии. Прямо перед собой я видел зал Датского. К Итальянцу подошел незнакомый мне человек. Они о чем-то поговорили, потом Итальянец передал незнакомцу какую-то вещь. Сначала я не понял что это. Потом сверкнула бирюзовая ручка, и я понял, что это тот самый кинжал, который Итальянец кидал в меня. В это время один мужик за столом рассказал, что вчера в парке его остановили три женщины и изнасиловали в кустах. Я думал, что все сейчас начнут смеяться, скажут, что мужик врет. Нет, никто даже не удивился.
Вошел Женя фиксатый. Свою железную подругу он оставил дома.
— Я поставил ей фингал под глазом. Теперь она пару дней побудет дома, — сказал Женя.
Я рассказал Жене, что вчера три женщины изнасиловали мужика.
— Где? В парке?
— Ты этому веришь?
— Верю. И знаешь почему? — Он сделал глоток пива. — Это был я.
— Ты?!
— Я так хотел трахаться, что как только зажила нога, пошел искать кого-нибудь. Трое женщин лет по тридцать пять окружили меня в парке, ощупали и молча поволокли в кусты. Сначала я даже испугался. Но все окончилось благополучно. Хуже было с одним инвалидом неделю назад. Десять лет после войны он странствовал по свету, вернулся и попал под поезд. У него отрезало ноги. Этот старшина все думал, примет ли его жена. С медалями на груди, но без ног. Но встретили старшину сразу четыре женщины. Как ты думаешь, почему? — Женя блеснул зубами и продолжал: — Оказывается, они всех мужей так встречали. Первый вернулся в сорок пятом. Он так затрахал свою жену, что она попросила помощи у соседки. Та сначала отнекивалась. Неудобно как-то. Но потом все-таки согласилась. Ее-то муж еще не вернулся. Потом этот мужик умер. Муж другой соседки вернулся с войны. И она поделилась им с подругами. Трое мужей у троих соседок умерли за пять лет. Только у одной соседки муж еще не вернулся. Наверное, он убит, думала женщина. И вот он вернулся через десять лет без ног. Четыре женщины так натерпелись, что перетянули член старшины нитками. Они трахали его ночь, день и еще одну ночь. Потом старшина умер.
— Их посадили?
— Нет. Решили, что боец сам придумал этот способ с ниткой.
— До какой же степени все здесь натерпелись. — Я допил свое пиво и сказал Жене, что хочу вернуться назад. — Я вижу свой город, — сказал я. — Вот он, — я протянул вперед руку, — за этим зеркалом.
— Там нет зеркала, — сказал Женя.
— Я уже в курсе. Но я его вижу.
— Я не знаю, как тебе помочь. Думаю, ты просто выдумал, что ты из другого мира.
— Да? А что тогда я сейчас вижу там? — я показал на зеркало. — Я вижу зеркало, а ты стену. Мы разные люди, ты понимаешь?
— Ты можешь это доказать?
— К сожалению… к сожалению, нет.
— В общем, так, — констатировал Женя, — идем на дело. Ты получишь настоящие деньги.
— Вы хотите ограбить сберкассу?
— Мы хотим напасть на машину, которая повезет бумагу для дензнаков.
— Я не грабитель.
— А чем ты там занимался?
— Я не помню.
— А что ты помнишь?
— Я знаю этого парня. Вон видишь, — я показал на Итальянца.
— А кто он?
— Не знаю. Если бы я мог попасть туда, — я кивнул прямо перед собой, — я бы узнал, кому Итальянец передал бриллиант.
— Бриллиант? Большой?
— Очень большой. На десять миллионов долларов. А говорят, даже больше.
— Ты его видел?
— Нет.
— Тогда откуда ты знаешь, что у них находится большой бриллиант? — спросил фиксатый Женя.
— Сам не знаю. Я даже знаю, как он называется.
— Как?
— Сейчас. Большая Медведица.
— Ты это только сейчас придумал.
— Может быть.
— Ну ты идешь с нами на дело?
— Нападать на государственный грузовик с бумагой для денег? Нет. Нас просто перестреляют.
Вошел Вася и сел с нами. Он не успел сказать ни слова. Дверь резко распахнулась и появилась Полина Владимировна. Она сразу спросила, отдал ли я долг.
— Он расплатился сполна, — сказала Эдит. Она улыбнулась и добавила: — Даже больше.
— Тебя зовут там, — сказала мне Полина, и показала рукой на дверь, — девушки.
Я поднялся, но не смог разойтись в проходе с полной официанткой. Поля задела меня мощным бедром. Я замахал руками, стараясь сохранить равновесие. Но не получилось. Зеркало с грохотом разбилось, и я тут же услышал:
— По аккуратней там! — Я сбил вешалку. Правда, на ней ничего не висело. Было тепло, и верхней одежды никто не носил. Я развеселился. Я-то ведь думал, что разбил огромное зеркало.
В первый момент мне показалось, что это опять не я. Это какой-то новый человек. Я помнил все, что было со мной в 1955 году. Я помнил все, как будто был там на самом деле. А ведь получается, что был.
Я на троллейбусе доехал до своего дома. Сосед из дома напротив сказал мне, что была милиция и дом опечатан.
— Говорят, была комиссия из Москвы.
— Уж эта мне Москва, — сказал я. — Уж эти мне комиссии. Ну, ладно, пока. Не говори никому, что видел меня.
— Хорошо, — ответил сосед.
Я повернулся и пошел назад к остановке. Еще рядом с домом соседа напротив я обернулся и увидел, что он набирает номер на сотовом телефоне. Понятно, звонит в милицию. Раньше он был управдомом и входил в разные комиссии. Слово Комиссия было его любимым словом. Но это раньше. Теперь его любимая фраза:
— Мне надо сделать звонок в органы. — Ублюдок. Я хотел вернуться и разбить его орудие производства об асфальт.