Тэтэ
Шрифт:
Я перелез на переднее сиденье и тут чемодан открылся. В нем были ключи. Отличные немецкие ключи.
— Не тот чемодан, — сказал Семен, — посмотри еще.
Толпа уже спустилась по лестнице и направилась к тому месту, где мы напали на охранников. Леня Московский кинул взгляд в сторону машин и остановился. Я уже был на заднем сиденье. Леня не мог меня видеть. Стекла были так сильно затемнены, что увидеть человека в машине было невозможно. Леня что-то сказал своим подчиненным и неторопливо направился к своей машине. По пути он вынул пистолет из наплечной кобуры. Значит, он все-таки что-то увидел. А увидел он не до конца закрытую дверь со стороны водителя. Семен последний раз не совсем захлопнул ее. Я открыл второй бокс и там стоял желтый чемоданчик. Я перегнулся через сиденье, зацепил его за ручку пальцем и потянул к себе. Но чемоданчик соскользнул с пальца и отскочил в дальний угол багажника. Леня был уже совсем близко.
— Ты видишь его? — спросил я Семена.
— Вижу, — только и успел сказать Семен.
Леня потянулся к ручке. Семен резко открыл дверь. Леня схватился рукой за разбитый нос и упал в траву. Вперед ехать было некуда. Семен стал сдавать назад. Бац! Удар по толстому дереву.
— Куда ты смотришь?! — закричал я Семену.
— У меня плечо болит. Садись сам за руль, — он со стоном перелез на пассажирское сиденье. Леня Московский поднялся и три раз выстрелил из своего Стечкина в лобовое стекло. Он знал, что стекло бронированное, но зачем-то все равно выстрелил. Проверял. А вдруг Стечкин пробьет это стекло. А скорее всего, он ни о чем в это время не думал. Просто стрелял от злости и все.
Я лег на сиденье. Я-то не знал, что стекло бронированное. Таким большим джипом я не управлял никогда. Пока разворачивался, сбил еще двух охранников. Одному удалось открыть дверь с моей стороны.
— Семен! — закричал я, — стреляй. — Но он из-за больной руки уронил пистолет на пол.
Боевик вцепился в дверь. Я крутил руль в разные стороны и он никак не мог направить пистолет в нашу сторону. Я заметил впереди дерево, и направил джип впритирку к нему. Боевик тоже заметил это и отцепился. Раздались выстрелы. Почти все заднее стекло побелело от микротрещин. Они бы так и стреляли по нам до самых ворот, несмотря на то, что некоторые отдыхающие уже проснулись и гуляли по дорожкам между деревьев. Но Леня крикнул:
— Прекратить огонь! Взять их живыми. — И все кинулись к машинам.
Усольцев ждал нас.
— Кассету, — невозмутимо сказал он.
— Держите, — я отдал ему кассету.
Подполковник вставил ее в магнитофон в своей машине и немного послушал.
— Хорошо, — сказал он, — уходите к реке. Здесь вас догонят.
— Теперь мы квиты, Валентин? — спросил я.
— Да, мы квиты, — сказал подполковник.
Но видимо, он имел в виду что-то другое, потому что при выезде из леса к реке нас обстреляли. Явно это были люди не Лени Московского.
— Подставил нас твой Валентин, — сказал Семен. Он нашел уже свой пистолет. Две обоймы Семен выпустил по кустам, и там заткнулись. Но колеса у джипа были пробиты.
Мы вылезли и побежали к реке. Чемоданчик с деньгами я держал в руке.
— Как мы поплывем? — спросил Семен. — Там есть катер?
— Не знаю, — ответил я.
— Тогда я не поплыву, — сказал Семен. — Я просто не доплыву.
— Я тоже. Честно говоря, я никогда не переплывал эту реку. Сто метров нам не проплыть. Зачем тогда мы бежим туда?
— Зачем? — повторил мой вопрос Семен.
— Я все-таки надеюсь, что Валентин оставил нам лодку. Не может же он так нагло предать меня. Как ты думаешь?
Мы пробежали уже больше половины поля.
— Будем надеяться, что он был тебе другом, — сказал Семен. — Впрочем, ничего хорошего я не жду.
— Ты на каркал, — сказал я, тяжело дыша, и остановился. Старый Уазик, подпрыгивая, мчался по берегу реки. Семен тоже остановился и проверил обойму пистолета.
— Всего два патрона, — сказал он и добавил: — А у тебя есть патроны?
— Нет, я потерял свой пистолет.
— Не надо было этого делать. Теперь нам придется уложить четверых двумя пулями.
Да, теперь и я видел, что в Уазике четыре человека. И один из них был сам Леня Московский.
Мы успели добежать до берега.
— Ничего, — сказал Семен.
— Вот там за ивой, кажется, лодка.
Да там была лодка. Правда, без мотора и без весел. Семен привстал на одно колено и прицелился. Сейчас мы увидим, как стреляет киллер. Уазик был уже рядом. Он шел на нас по самому берегу. Если бы его столкнуть вниз! Вряд ли бы кто остался в живых. Если бы водитель нечаянно не справился с управлением, они бы все точно разбились, упав с такого высокого обрыва. Если бы Семен… Я не успел додумать до конца удачную мысль. Раздалась автоматная очередь из заднего окна машины. И сразу грохнул выстрел рядом со мной. Это стрелял Семен. Он долго выжидал и теперь попал точно в лоб водителю.
Машина сначала вильнула влево, от берега, а потом пошла назад, вправо и упала вниз. Уазик два раза перевернулся, пока боком катился до воды. Он замер в воде колесами вверх. Одно из них все еще продолжало крутиться.
— Готовы все, — сказал Семен. Но он ошибся. С другой стороны Уазика кто-то зафырчал, и мы увидели человека. Лицо его было в грязи, на плечах и на голове висели водоросли. Это был Леня Московский. Сначала я не узнал его. Леня поднял что-то. Мы думали это коряга. Но это был автомат Узи. Леня очень любил этот автомат. Он дал очередь. Пули прошли в двадцати сантиметрах от наших ног. Они выбили фонтаны земли из обрыва.
— Сдавайтесь, — сказал этот водяной. И вот только тогда по голосу мы узнали Леню Московского.
Семен прицелился в грудь. Он уже пожалел, что стреляет в грудь. Вдруг Леня одел бронежилет. Но было поздно менять решение. Палец уже потащил спусковой крючок, и остановить его не хватило бы времени.
— Есть! — крикнул я. Из спины бандита вырвался расширяющийся, как труба, фонтан из смеси кусочков мяса и крови. Тем не менее, он успел выпустить из своего автомата еще несколько пуль. Но они ушли в белый свет, как в копеечку.
— Неужели я убил его? — удивленно спросил Семен.
— Однозначно, — сказал я. — У него вырвало позвоночник. А что ты так удивляешься?
Семен посмотрел на свой большой пистолет, засунул его за пояс и только потом сказал:
— Да говорят, его пуля не берет.
— Не брала, точнее, будет сказать. — Я показал не тело Лени. Голова его была почти на берегу, а ноги покрывали вода. Когда пуля попала Московскому в грудь, он, прежде чем упасть, извернулся, как борец и упал на спину, но головой не в воду, а к берегу.