Тетрадь с гоблинами
Шрифт:
– Да, с девчонками. А ты что? Древесный маньяк опять вышел на охоту?
– Угадал, пройдоха! Маленькую крепость пытаюсь сообразить…
Папа обожает работать с пилой, досками и с чем угодно еще. О таких, как он, говорят: мастер на все руки. Работа у папы проектная – делает мебель и деревянные игрушки для всяких богачей, но заказов последнее время мало.
Зато у папы недавно появилась настоящая мечта…
– Конкурс уже через две недели, а я еще и тридцати процентов работы не сделал, ни черта не успеваю. Как тебе?
Месяц
– Получается круто, – сказал я, оглядывая уже готовые объекты: деревянные горки-слоны, веревочные мостики, переброшенные через импровизированный ров, фигурки сказочных существ. Жители единогласно его поддержали: правда, пришлось собирать подписи, что никто не против.
– Ну-ну, только не перехваливай, а то зазнаюсь. Мало стараюсь я, мало. А победит, конечно, какая-нибудь фабрика, которая вложит в это дело деньги. Так в наше время все и работает. Я – так, для сердца. И для твоих детишек. Смотри, звезда падает! Загадай желание!
Я улыбнулся. То “тень”, теперь звезда. Всем так не терпится реализовать мои мечты, хоть в очередь становитесь. Ну хорошо… Опять про Аннет подумать? Нет. Если честно, моим тайным желанием всегда было оправдать надежды родителей. Но я тщательно это скрывал. Потому что – сами понимаете: никаких надежд я не оправдаю.
– Мама расстроена, сын… – сказал папа, вытирая пот со лба. – Этот негодяй ее все-таки уволил. Довел до слез – и уволил.
Папа толкнул ногой одну из досок, а потом бережно подобрал ее и положил на теннисный стол.
– Вот гад, – сказал я.
– Это мягко говоря.
Мама работала в рекламном агентстве. Придумывала крутые видеоролики и слоганы. Последнее ее произведение висит на бордах по всему городу – реклама капель: «Оставь насморк без носа». Ее руководитель присвоил мамины достижения, и во всех пресс-релизах значился автором он. А когда мама решила восстановить справедливость, обвинил ее в краже идей.
Мне хотелось убить его прям вот этой папиной пилой.
– Ты с пониманием к ней отнесись… Если ругаться завтра будет, например.
Он выпрямился и подошел к вишневому деревцу с меня ростом, которое только начало цвести. Впервые в своей древесной жизни.
– Помнишь, как сажали?
– Помню.
– Да… В природе есть всё, сын. У нее только и стоит учиться. И искать – у нее, и совета просить. А вишня – ты однажды подойди к ней, когда тяжело будет, обними, и сразу ответ услышишь. Красавицей-то растет, скажи? Молодчагой.
– Хоть кто-то…
– Так, ты давай без этих соплей и дуй домой. А я еще чуть-чуть поработаю, потом схожу в круглосуточный за яйцами и макаронами на завтрак. Мама велела.
– Хорошо…
– А?
– А ты когда-нибудь вызывал с друзьями Тень?
– Кого?
– Да я так… А можешь маленького монстрика сделать? Для меня?
– Это – всегда пожалуйста.
Мама уже спала. Я проник в свою комнату и тихо закрыл дверь. Взял со стола кусок недоеденного утреннего круассана. Посмотрел в окно.
Ночной Бьенфорд окутал меня темнотой, как покрывалом; я облокотился на подоконник и стал пить этот город, как пьют стакан прохладной воды в жаркий день. Вдоль дорог горели фонари, такие же, как в XIX веке, освещали пустынные улочки и одинокие беседки. Двухэтажные домики с разноцветными островерхими крышами, ласкали взор. Я посмотрел вдаль, на Шар. Он висел в центре города вопреки всем законам природы, физики и здравого смысла.
– Как дела? – тихо спросил я у Шара. И помахал, легонько так, пальцами. Вы не думайте, я не псих, я не ждал ответа – просто мне нравится беседовать с Шаром. Я открыл окно, вдохнул весеннего воздуха.
– Жаль, не вижу своего будущего, – сказал я Шару, – так, как вижу тебя.
Я еще раз вздохнул, сказал: “Спокойной ночи”, закрыл окно, выключил настольную лампу и лег в кровать. Воображение подсказывало мне, что поздно я отвернулся. Если честно, я – натурально! – всем телом ощущал, что Шар мне ответил.
Я вспомнил о своей загадочной находке. Зажег лампу, достал из рюкзака Тетрадь и открыл на первой странице. Интересно, стоит ли рассказать о ней папе?.. Он любит подобные артефакты. Маме-то точно нет…
На меня со страниц яростно взглянул Дорхан. Который Расскажет правду. И тут…
– Оп-па-а, – вырвалось у меня. На соседней странице, которая – я уверен в этом! – до сих пор пустовала, сейчас была выведена изящная, прямо-таки каллиграфическая дневниковая запись.
Он поранил палец. Она спит. Он произнес: “Ёшкин!”. Она спит. Он положил пилу. Она спит. Он посмотрел на звезды. Она спит. Он сказал: “Ну болван”. Она спит. Он смеется. Она спит.
Я пролистал тетрадь, череда грозных морд отсвечивала в теплом свете и не то грозила мне, не то манила. Я решил, что остальных гоблинов изучу утром, и вернулся на первую страницу.
Запись исчезла.
Глава 3. Сонный паралич
Учебник по психологии, 9-й класс:
Сциофобия – боязнь теней. Считается культуральным синдромом в Орвандии, поскольку практически все орвандцы испытывают подсознательное неприятие теней.