Тетраграмматон микрорая
Шрифт:
Девушка-официантка с пониманием кивнула и отнесла бутылку на кухню. Не прошло и десяти минут, как она оказалась на той же полке с новым пёстрым ярлыком, куда аккуратно вписали моё имя кириллицей. От такой заботы я даже засмущался и поспешил покинуть кафе. Приближалось время отправления электропоезда.
Местный транспорт, узкоколейный и тихий порадовал наличием кафе в каждом вагоне, душевой кабиной и бесплатным доступом в локальную сеть района. Там оказалось несколько сайтов с русским и английским содержанием, но все они касались международной новостной ленты-тянучки, и
Вот я и полюбовался на непонятные иероглифы, полистал картинки, да и закрыл терминал, всё равно ничего не понятно.
За окном мегаполисные небоскрёбы быстро закончились, и потянулся обычный сельский пейзаж. От виденного не раз за прошедшую неделю его отличали разве что аккуратные техногенные перроны с электронными кассами и автоматами продажи мелочей в дорогу. Да над крышами домов колосился невообразимо густой рой антенн и тарелок. Ещё надписи на незнакомом языке. Широк Мирокрай, а если приглядеться, так, оказывается, простые люди всюду живут едва ли не одинаково. Кое-где больше гарантий и уверенности в завтрашнем дне, но и тут всё относительно.
За полчаса до моей остановки двери вагона раскрылись, и я с изумлением увидел квартет молодых ребят. Сейчас не сразу угадаешь, кто откуда, но треугольный струнный инструмент легко узнать даже до того, как он звучит.
Я не знал, что именно они играли. Две гитары, скрипка и балалайка слаженно и от души играли какую-то мелодию, знакомую с детства. Играли очень долго. В наших электричках концерты гораздо короче. А тут три парня и девчонка не просто отыгрывали программу, они импровизировали. Раздались робкие аплодисменты, но они попали в неожиданную, хотя и логичную паузу.
Я сунул девушке купюру, и мы м радостью обменялись улыбками. А бас-гитаристу я пожал руку и от души поблагодарил.
— И вам спасибо, — ответил он.
Неудобно смотреть в чужие подаянья, но я и так видел, что молодёжь не бедствовала. С флёром тихой зависти я проводил их взглядом и подумал, что не всем удаётся так быстро, легко и искренне поднимать людям настроение. Пассажиры затараторили на своём языке, мне непонятном. Люди смеялись, делились впечатлениями, и я видел, как лица отражают внутренний восторг.
Так и я не смог сдержать улыбку. Но не стеснялся её. Незнакомые люди улыбались в ответ. Я всегда поражался людям этого края. Они могли говорить о самых горьких и тяжёлых вещах с улыбкой на лице. И будь у автора фразы «улыбайся, это всех раздражает», хоть капля понимания сути вещей, он бы промолчал. В чём причина такого оптимизма, неведомо. Должно быть, не обошлось без наставления Токугавы, но главное где-то в другой области. Это и правда может вызвать удивление, когда в разговоре отвечают вежливым, категоричным отказом с улыбкой на лице, но это не тот «чиз» из-за Атлантики, от которого мне иногда противно.
Чтобы понять японца, надо им стать. И тогда легко забыть такие слова, как «лень» или «не хватило духа». Хорошо или нет? Это кому как нужно, но поверьте, стоит попробовать.
И вот я на месте. Это горный край, и улочки вьются то вверх, то вниз. Древняя столица может похвастаться высокими домами, но им далеко до стремительных небоскрёбов Эдо. На станции можно купить многоязычный путеводитель. Пришлось потратить время на изучение, но усилия того стоили. Даже сомнений не было, куда надо идти. Один из крупнейших синтоистских храмов, дзингу, называемый Хэйян.
Он и был моей целью.
Пёстрая анфилада пагод сверкала красным, жёлтым и белым. Храм был воздвигнут в древней кедровой роще, и находился на большом удалении от центральных кварталов. Везение продолжало радовать меня своим вниманием. В храме оказалась группа туристов из России, и я удачно вписался в толпу, послушную тихому голосу экскурсовода.
— Синтоистский храм состоит из двух помещений. Хондэна, то есть места, где хранится объект культа, или синтай, и хайдена — молитвенного зала. Этот храм построен не так давно, но божество, которое он олицетворяет, Аматэрасу Омиками, это великая священная богиня, сияющая на небе…
Тут я заметил в просвете между колонн синтоистского священника, каннуси. Он медленно шёл по своим делам, но остановился посмотреть на экскурсию.
Надо было что-то сделать. Как-то привлечь его внимание. А почему бы и нет?
— Добрый день, уважаемый господин, — я заговорил по-английски.
Экскурсовод нахмурилась, ведь моя речь сбила её с мысли.
Чтобы не мешать рассказчице и слушателям, я подошёл к пожилому японцу и поклонился. Он ответил сдержанным поклоном.
— Добрый день, — его английский звучал с сильным акцентом, но я сумел разобрать слова.
— Я должен задать вопрос, и лишь надеюсь получить ответ. Вы можете мне рассказать, не связан ли как-то культ божества Аматэрасу Омиками и древнего философа, имя которого могло звучать как Фейрефиз или как-то похоже?
— Пожалуйста, говорите медленнее, мой английский не так хорош как ваш.
Пришлось тщательно повторить странный вопрос.
— Да, — кивнул священник, — Всё-таки сны не врут. Вы не поверите, но я знал, что однажды придёт человек вроде вас и задаст такой вопрос. Странно, что этого не случилось раньше. Но это значит, что всему своё время. Был такой монах-философ, но не в этом храме, а в Киёмидзу дэра, это буддийский храм.
— Мне нужно туда?
— Не думаю, что вы найдёте там больше, чем здесь, мой друг. Я, кажется, знаю, чего вы ищите. Хотите узнать историю, пожара 1200 года по вашему календарю, когда храм обратился в пепел?
— Да? Здесь были люди из Европы? Крестоносцы?
Священник в длинном светлом одеянии и высокой чёрной шляпе чуть отвернулся.
— Я уже хотел изложить вам официальную версию. А вы, оказывается, знаете гораздо больше, чем хотите показать. Но не всю историю легко вспоминать, иные страницы надо забыть, понимаете? Всем будет легче. Тот философ действительно жил в этих краях и утверждал, что имя божества начертано на небе узором созвездий. Я думаю, он имел в виду Будду. Вы это хотели узнать? Или думали, что сумеете отыскать тут Святой Грааль? Такого никогда не было, тем более здесь. Его здесь никто и не искал. Ни тогда, ни позже.