Тетя Пеларгония и тайна рода
Шрифт:
Стоит ли пояснять, что мне тоже было что заклеивать! Сразу вспомнился прораб Мераб, который являл свою щербатость миру с обаятельной мажорной бравадой. Могла ли я следовать его примеру? Вряд ли. Разве что отстрелить ту часть мозга, что отвечает за рефлексию и социальные условности. Я ведь не отношусь к тому разряду счастливчиков, у которых эта область атрофирована врожденно.
Похоже, наша полоумная Пеларгония права. Женские компании основательно навредили моей победительной уверенности в себе. Раньше мне и в голову не приходило сомневаться в том, что, если надо, я выйду замуж и пять, и семь раз, и даже тринадцать, как мне нагадала одна моя знакомая учительница географии, искренне полагавшая, что «Великобритания» по-английски будет «Великобритейшн». Не исключено, что и географию она знала столь же причудливо, как и английский язык, но гадала отменно. Словом, я вообще не понимала, почему столько шума из-за этого чудовищного свадебного савана, лживых поцелуев на публику и снайперской приметы насчет
А после развода весь фарт улетучился. Подозреваю, что его сглазили те самые вредительские увещевания подруг. Дескать, хорошо подумай, прежде чем совершать чудовищный шаг в пропасть одиночества. Следующего раза может и не быть! Но почему? Да потому что. Тогда меня было не сбить никакими страшилками, я даже не сомневалась в своей замужеспособности. А ведь везение суть отсутствие невезения, отрицательного опыта, девственная вера в выбранный путь. Я не сильна в философии, но, когда утрачиваешь легкость движения, поневоле начинаешь копаться в моторе. А это только начни… Помнится, такой же страшный опыт был пережит мной, когда мой компьютер впервые нахватался вирусов, и пришлось просто-таки попасть в зависимость от знакомого умельца, выпускника физтеха. Я мучила его вопросом, почему же раньше, когда я понятия не имела об этой жуткой виртуальной заразе, я жила себе преспокойно и лазила по Интернету, куда хотела. На это был мне простой ответ: «Ибо до поры до времени все мы не ведаем, что творим. Но когда-нибудь и где-нибудь с нами непременно что-нибудь происходит. Закон Мерфи». Вот и с любовью такой же Мерфи. Живешь-живешь с нею, а потом тебя атакует вирус судьбы, и ты уже сброшен с райского гамака безмятежности.
И уже не сможешь не думать про зубы, персидские тапки, про тридцать лет, пироги и про детей! На этой панической ноте соседская дверь на площадке отворилась и из нее с шумом вышла нетрезвая мужская компания. Я по нелепой кроличьей привычке хотела тут же улизнуть к тете, тем более что на нервах закуривала уже третью «ковырялку для ушей». Но было поздно. Меня заметили и окружили назойливым приглашением на праздник жизни. В другой раз я бы искрометно отшутилась, но в свете последних событий решила: была не была, кутну коротенько, минут на сорок, как говорится. Раз тебе не нравятся, дорогая Пеларгония, женские компании, я пойду в мужские!
Глава 4
О риске, подстерегающем добрую женщину, которая любит детей и стариков
Для освежающей неосмотрительности я придумала себе оправдания. Во-первых, если предлагают выпить за здоровье именинника, то отказывать нельзя. Во-вторых, племянница Пеларгонии в этом доме – лицо с дипломатической неприкосновенностью, как не преминули сообщить новые знакомцы. Кто ж не знает нашу дражайшую предводительницу! – и все такое. Много мужчин, наперебой предлагающих угощения и остроты, – неплохая программа на вечер. Хандра улетучилась, значит, я на правильном пути! Шампанское мягко усыпляло мою бдительность, и не возникло даже вопроса, отчего здесь, не в самом заповедном месте на Земле, скопилось столько дефицитных особей мужского пола. Интерьер в «заповеднике» был спартанским, зато стол ломился от термоядерных мясных закусок. Хотя «стол» громко сказано – журнальный столик посреди комнаты. Мне благородно уступили место в единственном кресле и единственную бутылку «Асти Мартини». Королевский подарок… Хозяином и виновником торжества был громогласный живчик с ранним брюшком и бакенбардами. Такие обычно сильно потеют. «Не мой тип», – отметила я мельком, но не придала значения первому впечатлению. Сколько раз именно те, кого я с ходу списывала со счетов, искусно мстили мне за скоропалительность. И первая любовь, и бывший муж… да что там вспоминать!
А вот мой тип оставался до сей поры недосягаемым. Я называла его условно «английским» – он был замешан на героях тягучей и густой, как благородный портвейн, литературы манящей Великобритейшн. Что же до внешности представителей этого типа, то она неяркая и лаконичная, хранящая внутреннюю мощь. С такими мужчинами у меня ни одной мало-мальски интересной истории, кроме безответной влюбленности в тренера по плаванию. Впрочем, я ходила в секцию всего два месяца, а потом заболела ветрянкой. Оправившись, я обнаружила, что времена меняются, и тренеры меняются вместе с ними. Тот, кто грел мне душу, исчез. Уплыл в нейтральные воды стоическим стилем баттерфляй. Молчаливый, бесстрашный и нежный.
Да, на заре пубертата я постаралась щедро наделить малознакомого мне человека всеми мыслимыми достоинствами. Здесь же, на случайном дне рождения, я вновь повстречалась с одним из вариантов моей англоманской мечты. Хью Грант с примесью Энтони Хопкинса. Но с очень небольшой
Вскоре все прояснилось: бедняга просто боялся гнева Пеларгонии, блюдущей мораль великовозрастной племянницы. Право же, как будто я несовершеннолетняя! Моя тетка, даже отойдя от дел, остается истинно старшей по подъезду, ей нужно присвоить это звание навсегда, как герою войны. На какое-то время меня этот факт даже развеселил. Но, так или иначе, мелочная опека привела к тому, что вечеринка быстро потеряла для меня всякий смысл. Ладно бы табу на приближение ко мне ближе, чем на метр, касалось всех, кроме «англичанина», но такая избирательность в тактике Больших братьев невозможна. Они очень хорошо предвосхищают искру симпатии и пресекают саму возможность флирта. Мне осталось внимать краснолицему самоуверенному господину, смачно хрустящему солеными огурчиками и активно навязывающему мне ломтик молочного поросенка. Другой фигурант, весьма надменный, назвался композитором и презрительно фыркнул, когда я попросила сделать радио громче. Там играла моя любимая группа, но непризнанные композиторы не любят удачливых конкурентов. Я имела неосторожность намекнуть на это обстоятельство, из-за чего чуть было не разразился скандал. Хозяин дома встал горой за своего кореша, уверяя, что он самый что ни на есть удачливый композитор, знатный профессионал, и приложил руку к таким известным творениям, как… далее пошло перечисление. Не дожидаясь момента, когда выяснится, что спесивый рокер дает уроки самому Элтону Джону, я поспешила распрощаться. С меня хватит. Эти песни мне знакомы. Недаром известный афоризм гласит: хочешь испортить вечеринку – пригласи на нее гения. «Англичанин» проводил меня грустной улыбкой. Он, слава богу, не принимал участия в дебатах.
Пеларгония встретила меня пасьянсом. Не повернув даже головы в мою сторону, она процедила:
– Сколько можно дымить! Тебя не было целый час.
Что-то в ее голосе заставило меня насторожиться. Впечатление было такое, что она, как кукловод, все про меня знает. В том числе и где я сейчас была. И это ее извечное «кукла моя»… Неужели я настолько предсказуемое и ведомое существо?! Сейчас я опровергну все ее нежизнеспособные теории о браке и семье.
– Знаешь, дорогая Пеля, я поняла, что все твои соображения об отношениях полов грешат неправильными обобщениями. И потому не работают. Во всяком случае, со мной. Женские компании, не женские… вот я сейчас побывала в мужской компании. И ничего! Встречу, которая повлияет на всю жизнь, невозможно запрограммировать или магически притянуть, предварительно изнурив себя позитивными установками. Ах, все вокруг клевещут на действительность, а я возьму и покажу всем высший пилотаж. Потому что я верю, что все получится, хоть я и беззубая восьмидесятилетняя старуха! Знаю я тех, кто увлекается подобными тренингами. Посещают их годами, молодятся и бодрятся, а воз и ныне там. Я их спрашиваю: может, следует сменить тактику? А они мне в ответ: нет-нет, все вот-вот произойдет, просто надо «завершить гештальт». Это у них слово такое заветное. Не спрашивай меня, что это такое, лучше я тебе дам книжку, сама прочитаешь. Да, и я попадала в их сети, но только до групповой терапии у меня дело не дошло. Скептицизм помешал. Я полистала агитки и убедилась, что мне никогда не закончить этот их гештальт. Потому что за одним гештальтом начинается новый гештальт, и нет им конца-края. Потому что сама жизнь – это гештальт, и я вовсе не тороплюсь его заканчивать! Впрочем, зачем я забиваю тебе голову терминами, которых сама не объясняю.
– Представь себе, я имею представление, о чем ты говоришь. Кто-то мне этой шелухой уже пытался забивать голову. Но, кукла моя, при чем же тут мои неправильные обобщения, как ты изволила выразиться?
– Притом, что я сейчас увидела целое сборище мужчин и поняла, что количество не всегда переходит в качество. Решила поверить тебе, когда ты говорила, что мужчин полно. Их и правда полно. Но принцип, как в анекдоте про старого и молодого быка, не работает. «Не суетись, сейчас спустимся и оприходуем все стадо» – помнишь?
– Милая моя, я никогда не предлагала тебе манипулировать стадами, – хохотнула Пеларгония, по-прежнему не отвлекаясь от пасьянса. – Я же не пастух, право слово. А насчет той компании, в которой ты побывала, я тебе объясню. Я ж слышала краем уха, куда ты намылилась. Неправильной дорогой идете, товарищи! Это ж Генка с четвертого этажа. Закоренелый холостяк. И друзья ему под стать. Типичный неликвид по части брака. Хотя на первый взгляд приличные парни.
– Между прочим, этот Генка тебя побаивается. Даже отвадил от меня всех своих холостяков, чтобы не пострадала честь племянницы Пеларгонии!