The Beatles
Шрифт:
Кто-то объявил, что в песне «Lucy In The Sky With Diamonds» речь идет об ЛСД, хотя сходство аббревиатур чисто случайное: сынишка Джона Джулиан нарисовал для папы картинку, где его одноклассница Люси изображена на небе. В Америке сделали глубокомысленный вывод, что слова «meeting a man from the motor trade» [«Встретить человека, занимающегося мотором» (англ.)] могут подразумевать только одно: специалиста по абортам. На самом деле это был шутливый намек на их друга Терри Дорана, который когда-то продавал автомобили.
Действительно, в песнях «Битлз» встречаются сленговые выражения наркоманов, но вовсе не часто. Как ни странно, некоторые намеренные сленговые непристойности прошли совершенно незамеченными. Например, в песне «Penny Lane» упоминается пирог с пальчиками - старинная неприличная ливерпульская шутка, которую позволяют себе ливерпульские парни в отношении ливерпульских девиц.
«Битлз» от души смеются над различными интерпретациями своих сочинений. В песне «I am The Walrus» Джон нарочно оставил в тексте все каламбуры, перенес на бумагу всю чепуху, которая мелькала в его голове, уверенный в том, что найдутся люди, которые тотчас начнут искать во всей этой белиберде глубокий смысл и анализировать ее со всех сторон.
«Битлз» вовсе не волнует вопрос, являются ли они на сегодняшний день лучшими композиторами-песенниками в мире или, как пишут некоторые, даже превосходят Шуберта. Они никогда не обсуждают свою музыку или пытаются дать ей оценку. Когда Полу пришлось высказаться по этому поводу, он сказал: «Ясно, что со временем мы пишем все лучше и лучше».
– Каждый раз мы хотим сочинить что-то совсем новое. После «Please Please Me» мы решили стать совершенно другими в следующей песне. На первую мы надели вроде как смешную шляпу, а для следующей нужна другая. И вообще, зачем возвращаться назад? Все равно что носить всю жизнь серые костюмы.
Думаю, каждому хотелось бы в своей работе делать все время что-то разное. А мы так и делаем, это наше хобби. Мы откидываемся в кресле, кладем ноги на стол и все время наслаждаемся.
Джорджу кажется, что они еще не сочинили достаточно много песен, достойных обсуждения (о его песнях мы поговорим отдельно). Но частенько и Джордж скучает по старым добрым временам.
– Я часто думаю, как было бы хорошо, если бы мы снова могли играть вместе. С тех пор как закончились гастроли, мы никогда не играем вместе. Может быть, когда-нибудь мы снимем студию, чтобы играть в ней для самих себя.
– Хорошие песни, - говорит Джон, - но ничего выдающегося. Когда я слышу их по радио, они меня совершенно не трогают. Я ведь никогда не слушаю их основательно. Если бы кто-нибудь нападал на них, говорил, что они слабые, неинтересные, у меня, может, возникла бы на них какая-нибудь реакция.
«Битлз» никогда не слушают свои пластинки, разве только начиная записывать новый альбом, - тогда они могут поставить на проигрыватель предыдущий диск, чтобы посмотреть, что получилось в последний раз. Никто из них не поет собственных песен ни до записи, ни после нее. И когда Джон или другие начинают куплет из «She Loves You», это звучит так, будто они издеваются над дешевым шлягером, который написал кто-то другой.
– Мы наслушались этих песен, когда записывались, - говорит Джон.
– Сеанс закончен, и дело с концом.
Не выношу слушать кусочки, которые не получились. Есть места, которые мне не нравятся в «Lucy In The Sky». Кое-что не получилось в «Mr. Kite». Мне нравится песня «A Day In The Life», но все равно она вдвое хуже, чем представлялась мне, когда я ее сочинял. Наверное, надо было поработать над ней побольше, но я уже не мог - она, как говорится, стала у меня поперек горла.
Я не думаю, что наши старые песни так уж отличаются от новых, как утверждают многие. Слова, конечно, совсем другие. А мелодии, музыка очень похожи.
Наверное, наша музыка так безразлична мне, потому что другие принимают ее слишком всерьез. В какой-то степени это приятно, но чаще вызывает во мне чувство протеста.
Конечно, очень мило, что наши песни нравятся людям, но, когда они начинают «оценивать» их, искать глубинные открытия, делать из них Бог весть что, - это чушь собачья. Это доказывает только то, что мы всегда верно судили о большинстве видов так называемого искусства. Все это - дерьмо. Мы всегда ненавидели их писанину, они только делали вид, будто это страшно важно - вся их болтовня насчет Бетховена и балета. А теперь они принялись за нас. Смысла-то никакого. Нужно несколько человек, чтобы запустить машину, а потом они сами себя уговаривают, и обманывают, и убеждают, что это очень важно. Короче говоря, один большой обман - вот что это такое.
Мы - тоже обман. Мы знаем, что обманываем людей, потому что они хотят быть обманутыми. Они предоставили нам свободу обманывать их. Давайте-ка воткнем вам как следует, говорим мы, а они хватаются за голову и начинают размышлять. Я уверен, что так поступают все художники, когда понимают, что все это сплошной обман. Пикассо уж точно откалывает штучки будь здоров. Держу пари, за последние восемь лет он так ржал, что живот надорвал. Все это, вообще-то, печально. Когда мы не смеемся, это значит, что мы обманываем себя, принимаем себя всерьез, начинаем думать, что имеем значение. Почему-то люди не хотят просто посмеяться. Если бы, написав песню «She’s Leaving Home», мы сознались, что и в самом деле думали о бананах, никто бы нам не поверил. Они не хотят верить в такое.
Мысль о том, что, понимая все это, мы всегда были правы, все годы, страшно угнетает. И Бетховен - обман, так же как мы. Он просто делал свою работу, и все.
Вопрос вот в чем: понимает ли Бетховен и люди подобного рода, что они обманщики? Или они действительно думают, что имеют значение? Вот, например, премьер-министр понимает, что он обыкновенный парень? Не знаю. Может, и он попадается на удочку всего этого притворства и перестает понимать, что он делает. Самое противное заключается в том, что послушаешь его, и вроде кажется: он-то все понимает, а на самом деле ни черта не понимает.
Вокруг все думают, что «Битлз» понимают, что к чему. Ничего подобного. Мы просто делаем свое дело. Люди хотят понять, каков внутренний, настоящий смысл песни «Mr. Kite». Да никакого. Я просто сочинил песню, и все. Собрал в кучу много слов, а потом впихнул в них еще много шума. Я не понимал эту песню, когда сочинял ее. Я не верил в нее, когда мы ее записывали. Но никто в это не поверит. Они не хотят. Им всем обязательно надо, чтобы во всем был глубокий смысл.