The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире
Шрифт:
Однако же они нашли одного союзника – публициста и нового консультанта Intel Реджиса Маккенну. Всего годом ранее Маккенна создал собственное PR-агентство, став вскоре лучшим в Долине, и стал первым клиентом Intel. После того как он изучил серию 4000 и ситуацию с Busicom, Маккенна решил вступить в дебаты. Он предположил, что 4000 поможет продать больше схем памяти.
В итоге это дошло до Нойса. И вновь Боб показал себя важнейшим защитником микропроцессоров – он решил поговорить с Кодзимой.
К маю 1971 года Busicom формально отказался от всех прав на 4000, кроме калькуляторов. Это была самая большая ошибка корпорации. Если бы она оставила права у себя, она владела бы единственным работающим микропроцессором в мире. Это грандиозно увеличило бы доход. Но в отчаянии, к концу 1971 года, Busicom отдала даже права на калькуляторы. Busicom могла бы править – вместо этого компания умерла, как множество других компаний, выпускавших калькуляторы.
Ошибка Busicom доказала, что быть дальновидными необходимо. В течение следующих десятилетий Япония снова и снова пыталась соревноваться на рынке микропроцессоров и все время терпела поражение. А такие поражения значили победу или поражение уже в полупроводниковой войне с США, в которую Япония вскоре оказалась вовлечена.
Но вернемся к Intel. Дебаты продвинулись. От обсуждения, можно ли (и как, если «да») уменьшить центральный процессор до нескольких схем, дебаты пришли к тому, куда же дальше пойдет эта непроверенная технология.
Одним из вариантов было: продолжать уменьшать набор схем до двух или даже до одной. Именно это предполагал Закон Мура. Но была огромная проблема в таком направлении – до сегодняшнего момента, даже с четырьмя схемами 4000, одна схема выполняла лишь одно задание – логическое, RAM, ROM и ввода-вывода. Любые последующие изменения потребовали бы того, чтобы на одной схеме было две или больше функций, что было сложно и непредсказуемо, потому что тогда разные части силикатной поверхности были бы посвящены своей собственной роли, а между ними были бы связи. Каким бы привлекательным ни казался такой микропроцессор – и было вполне понятно, что через несколько лет они появятся, – было слишком рискованно совершать такие шаги.
Но была и альтернатива. Можно было временно заняться только четырехсхемным проектом и сфокусироваться на его работе. Это была более безопасная стратегия, но риск все равно присутствовал. На самом деле даже эта стратегия была почти мертворожденной.
Меньше чем через два месяца после подписания контракта с Busicom Intel решил ввести 4000 в официальную линейку продуктов. В конце концов, все, что сделали в Intel, включая битву за владение 4000, вело к коммерциализации 4000. На самом деле все были против – даже Тед Хофф.
Хофф представил следующие причины. 4000 были революционным продуктом, но те же технические ограничения, что сделали его привлекательным в дешевых калькуляторах – четырехбитная длина слова, ROM малой вместимости, сравнительно малая скорость, – ставили под вопрос его полезность в других приборах, особенно в больших компьютерах. Что иронично, одним из аргументов Хоффа «против 4000» теперь был тот, который он использовал «за» – то, что многоцелевая архитектура требует от покупателя программного обеспечения, к чему покупатель еще не готов. В то же время Хофф и остальные внутри Intel спрашивали, кто собирается тренировать отдел продаж в Intel теперь, когда им нужно продавать абсолютно новый продукт? Какой покупатель рискнет приобрести непроверенный продукт, не имея защищенного тыла?
Но если один из родителей 4004 (это был тот самый момент, когда весь набор схем стал называться по имени самого важного процессора) был готов оставить его сиротой, второй был более ответственным. Федерико Фаджин верил в коммерческую живучесть 4004. Он показывал на прибор, который он создал для тестирования нового 4004, и, понимая, что 4004 сам его контролировал, говорил, что это и является доказательством живучести 4004.
Он выиграл спор. Но его победа была пирровой – через три недели после принятия решения работники Intel открыли последний выпуск самого важного журнала индустрии Electronics Magazine и увидели шокировавшую их рекламу Texas Instruments. На ней была огромная схема («огромная» здесь значит – четвертьдюймовый квадрат) над заголовком, который гласил:
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПРОЦЕССОР НА ЧИПЕ
Intel только что потратил больше года, сжигая себя в битве за новый прибор, только что завершились суровые внутренние дебаты о выводе продукта на рынок… и теперь, даже не начав соревнование, он уже его проиграл.
Копия рекламы была еще более уничижительной. Казалось, что одна из самых больших компаний, производящих полупроводники, и один из самых серьезных противников Кремниевой долины не просто уже владел первым настоящим микропроцессором, но, очевидно, еще и технологией изготовления маленькой толщины штриха высокой степени интеграции (ВСИ) в МОП-структурах для того, чтобы воспроизвести микропроцессор в реальности.
Затем упала последняя капля. В рекламе говорилось о том, что новый ЦП от Texas Instruments был создан в Computer Terminal Corporatin (CTC, сегодня называется Datapoint). Эта новость была особенно болезненной – потому, что CTC сначала подписывала контракт с Intel, но затем Intel закрыл проект.
Это произошло таким образом. Компания CTC сначала пришла в Intel со своей собственной идеей компьютера на схеме, причем в то же время, что и Busicom. В случае CTC желание фирмы состояло в том, чтобы Intel взял материнскую плату схемы 2200, на которой была почти сотня логических схем на биполярных транзисторах, и уменьшила бы это количество до нескольких десятков схем МОП. Как и у Busicom, цель CTC состояла в том, чтобы уменьшить размер и стоимость, не ухудшая производительности.
Тед Хофф посмотрел на запрос CTC и понял, что Intel может не только сделать все, о чем говорилось в контракте, но даже уменьшить количество логических схем на биполярных транзисторах до одного, если бы в Intel использовали эту новую технологию кремниевого затвора, придуманную Федерико Фаджином (вот еще один повод для того, чтобы его позже нанять). Хофф пришел в CTC с таким неожиданным решением, и, в отличие от Busicom, CTC немедленно это купила.
Было еще два важных отличия между сделками с Busicom и CTC. Первое в том, что, хотя Хофф работал и в Busicom, и в Intel, сейчас он был занят с проектом 4004, так что он передал руководство над новой схемой 1201 для CTC одному из своих подчиненных, Халу Фини. Фини был более чем способен создать 1201, особенно с помощью Фаджина, но у него не было ни репутации, ни доступа к Нойсу – что было у Хоффа. Так что через несколько месяцев, когда начался кризис 1103, Гроув отстранил Фини от проекта 1201 и направил его на спасение компании.
И вот так, в подвешенном состоянии, покоился 1201 до тех пор, пока CTC не решил, что Intel ведет себя безответственно, и не перенаправил проект Texas Instruments.
Теперь, восемь месяцев спустя, шокирующая реклама Texas Instruments стала для Intel стартовой площадкой для схватки. В этот раз Энди Гроув, горя соревновательным огнем, сделал резкий поворот и стал нахваливать 4004, чтобы вытеснить TI с рынка. Он пошел в CTC и восстановил оригинальный контракт. Даже если он и не видел будущего для микропроцессоров в Intel, он все равно хотел выиграть гонку.