The Kills
Шрифт:
— Понимаю, — я действительно понимал Джека, как никто другой.
— Что делал в архиве?
Уилсон, как обычно, не церемонилась, сразу беря быка за рога. Мне даже начинала нравиться её такая черта.
— Искал старые дела. Поджоги, зоосадизм, попытки нападения, убийства или пропажи детей.
— Как это поможет?
Она намотала лапшу на вилку, отправляя порцию в рот. Вот ведь даёт. Аппетит ей вообще ничего не перебьёт, похоже.
— Подобные люди не просыпаются однажды утром с внезапным желанием убивать. Этому предшествуют
— Почему именно такие дела?
— Это называется «Триада Макдональда». Пиромания, зоосадизм, энурез. Последнее, конечно, в архивах не найдётся, но первые два вполне.
— Что за триада? — она снова набрала лапшу, не отрывая любопытного взгляда.
— Если коротко, три признака, которые связывают с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений, — припомнил я почерпнутые из книг знания.
Кейт с таким аппетитом жевала свою еду, что мне показалось, будто мой рассказ её ещё больше раззадорил.
— Это всё так интересно, — заключила она, отодвигая от себя пустой контейнер. — Интернет тут паршивый, но я постараюсь найти информацию на эту тему.
Соседка достала смартфон из кармана и сделала себе пометку.
— Оставишь номер для связи?
— Да, — она кивнула и начала диктовать номер.
Я сбросил один гудок, мы записали друг друга, обмен номерами произведен.
— Пошли.
Я направился в зал после того, как по уже привычной схеме была убрана посуда.
— Впервые вижу мужчину, который не ленится убрать за собой. Обычно они бытовые инвалиды.
— У меня есть руки, и я умею ими пользоваться.
Девушка задорно хохотнула.
— Охотно верю.
На глаза попались три папки с делами о поджогах. Нужно отметить их на карте, пока не забыл.
— Момент.
Я взял маркер и, быстро найдя в протоколах адреса, пометил их на висящей на стене карте. Только когда был обведен последний адрес, я заметил, как Кейт с напряженным лицом рассматривает развешанные фотографии. С прошлого раза к ним прибавились фото с мест преступлений и от коронера.
— Я уберу, тебе не стоит это видеть.
— Оставь, — она остановила мою руку на подходе к фото. — Лучше расскажи, почему именно так?
— Уверена?
— Да.
— Если захочешь, чтобы я закончил рассказ, просто дай знать. Это может напугать, особенно учитывая…
— Я поняла, Люци. Просто расскажи, — уверенно попросила Кейт.
— Хорошо. Красная лента, которой он душит жертву, — я ткнул пальцем в фото, где крупно видно шею, — часть некоего фетиша. Так же как и красные туфли, которые он надевает на жертву, — теперь я указал на лаковую ярко-красную обувь на ногах убитой.
— Он приносит это всё с собой?
— Да. Ему важно, чтобы эти элементы были именно такими.
— Почему?
— Почему кому-то нравятся
— Руки, — выпалила Кейт, но тут же осеклась.
— Руки?
— Да, — соседка отвела глаза от фото и скользнула взглядом по мне. — Сильные, накаченные, с венами, — она сделала паузу. — А если есть татуировки, вообще особый шик.
Девушка нервно заправила прядь волос за ухо, изучая взглядом стену. Я так довольно заулыбался, что пришлось сделать вид, будто потолок в этой комнате меня ужасно заинтересовал.
— А тебе? — собеседница подняла на меня самый невинный взгляд.
— Шея и волосы. Длинные.
Уилсон покусала губы, делая глубокий вдох.
— Фетишизм — это нормально, пока он не стал патологией, — продолжил, стараясь заполнить возникшую из-за откровений паузу.
— Значит, пока я любуюсь руками на живых мужиках, а не отрубаю их и храню в холодильнике, то ничего страшного?
«Блять. А она не промах, далеко не промах».
Я начал расслабляться, переставая бояться сказать лишнего.
— Точно.
— Откуда они берутся? Предпочтения.
— Образ матери, актриса, которая очень нравилась в детстве. Да много факторов, формирующих вкус.
Кейт кивнула.
— Раны. Зачем так много?
Она посмотрела на фото общего плана: на девушке практически не было живого места. Весь живот был покрыт колото-резаными ранами, красными штрихами выделяющимися на мертвенно-бледной коже, но самой странной была область сердца. На её месте зияла дыра — так много ударов нанес преступник.
— Что касаемо сердца, думаю, какой-то личный триггер в голове. Остальные же… Скажем так, старик Фрейд знал, что говорил.
— В каком смысле?
Уилсон оторвала взгляд от фото и уставилась на меня глазами, полными любопытства. Ей и правда было интересно.
— Скорее всего, у него половая дисфункция. Он не может изнасиловать жертву, но может, скажем так, имитировать процесс проникновения. Пусть и таким довольно странным способом.
— О, я поняла. Нож — продолговатый предмет. Это вместо члена.
У меня глаза на лоб полезли. Я аж забыл, о чём говорил.
— Что?
— Ты… не перестаёшь меня удивлять.
— Меня не смущает слово член, если ты об этом. Я же не кисейная барышня.
— Но ты смущаешься комплиментам, — вспомнил я её реакцию на мои слова в баре.
— Это другое. Комплименты — это мило. А член… Ну-у-у член и член, подумаешь, — соседка пожала плечами.
Я так громко расхохотался, что наверняка услышали даже посетители бара. Ей каким-то образом удавалось рассмешить меня, пусть и в весьма специфичной манере. Я столько не улыбался и не смеялся за последние пять лет, сколько за последние дни после нашего знакомства.