The Kills
Шрифт:
— Хорошо, — согласился я, понимая, что самому выходить в эту серость совсем не хочется. — Закажу ужин в номер.
Пока я делал звонок Кейт распустила волосы и разделась, оставшись только в моей футболке (совсем не заметил, как она стала носить мои вещи) и трусах, с задором плюхнулась на идеально заправленную кровать, разлегшись звездой.
Я положил трубку, так и остался стоять в гостиной, откуда виднелась часть спальни.
Что у этой девчонки на уме?
Она так разволновалась утром. Наделала глупостей, побоявшись
Как бы я поступил, если бы она забеременела? Хм, хороший вопрос.
Уже второй раз мы оказываемся вдали от Линдена с его убийствами и уже второй раз при взгляде на Уилсон я думаю о том, как хочу бросить к чертям это расследование, поиск грёбаного ублюдка, испортившего мою жизнь. Хочу купить огромный дом, завести семью, кота (Кейт, кажется, хотела собаку) и забыть обо всем происходящем, как о дурном сне. Мне тридцать пять лет, пять из которых я занимаюсь вообще не своей работой. Но я дал обещание, стоя на ее могиле. А свое слово надо держать.
Я устал. Устал от этой бесконечной беготни за местью и справедливостью. Понял это только сейчас, когда, просыпаясь каждое утро рядом с Кейт и засыпая каждый вечер рядом с ней, чувствовал себя спокойно. Человеком, а не ёбаной гончей, рыщущей по следу. Почему-то именно Уилсон я не боялся довериться и открыться, как и она мне. Ей я точно мог рассказать всё о себе. Абсолютно всё.
— Кейт, — я вошёл в спальню, остановившись на пороге.
— М-м-м? — мечтательно промурлыкала она, глядя в потолок.
— Я рассказал о себе не всё.
— В смысле? — она подскочила на кровати с глазами-блюдцами и растопыренными руками. — Ай! — схватилась за шею.
— Сейчас.
Я вышел обратно в гостиную, вернувшись к своей сумке. В маленьком кармане сбоку лежало то, что мне нужно — армейские жетоны на цепочке.
Уилсон сидела на кровати, растирая шею и крутя головой, в попытках убрать зажим.
— Возьми, — я протянул жетоны, сел рядом и начал разминать ей мышцы.
Она довольно вздохнула, рассматривая внимательнее принесенную вещь.
— Это же… это… ты служил? — Кейт развернулась и ошарашенно уставилась на меня, позабыв про больную шею.
— Я не горжусь этим периодом своей жизни, — скинув обувь, я улёгся на кровать и заложил руки за голову. — Но тебе хочу о нем рассказать.
***
Государство, приказывающее умирать детворе
Всегда назовёт себя родиной.
Дельфин — 744
Мне казалось, я изучил каждую складку на куполе палатки песочного цвета. Раскалённый воздух пропах потом и едой из полевой кухни. Мне никогда не забыть этот запах. Духота стоит невыносимая, вечерняя прохлада только начала опускаться на наш лагерь, врываясь в скромную обитель лёгкими потоками воздуха. Камуфляжные штаны и майка — незамысловатая одежда, но даже ее много в этой жаре. Хочется содрать
Вокруг царит обычная вечерняя суета. Парни готовятся к завтрашнему дню с таким спокойствием, словно мы офисные клерки, а не на военной базе. Голову даю на отсечение, половина так точно нервничает, но не покажет своего состояния. И к лучшему. Не к чему расклеиваться, мы не дома у мамки под юбкой.
Единственный, кто не скрывает своего беспокойства — это Ковальски. Он сидит на соседней с моей кровати и в очередной раз дырявит взглядом фотографию в руке.
— Люц, ты волнуешься? —выводит меня из своеобразной медитации его голос.
Парнишка девятнадцати лет, с ёжиком на голове и тщедушным телом, на котором только армейская жизнь смогла начать задавать хоть какой-то рельеф. Что он вообще тут делает?
— Нет.
— Мне остался всего месяц до конца контракта, — он гладит фотографию. — Скорее бы вернуться домой.
— Вернёшься, — утвердительно успокаиваю парня.
Точно знаю — волнуется, как и перед каждой спецоперацией. Его отправил сюда отец, решил, что так его сын из забитого мальчишки превратится в сурового мужика. Вот ведь наивный.
Я здесь тоже по воле отца, но у меня хотя бы был выбор.
Справа от нас слышен гогочущий смех, опять Майерс красуется перед сослуживцами. Ковальски поднимает взгляд на них, в очередной раз получая порцию презрения. Стушевавшись, коротко смотрит на меня, пока я все также гипнотизирую потолок. Слышны тяжёлые шаги подходящего к нам Майерса.
— Ковальски, волнуешься, не ёбет ли кто твою телочку? — парень сопровождает свои слова соответствующими телодвижениями.
Мой сосед отворачивается, пряча фото в тумбочке, и молчит.
— Майерс, ты уже приготовился к завтрашнему дню? А то смотри, — говорю я и сажусь на кровати, свесив босые ноги на пол и уперев локти в колени, — боеКейт выебут тебя.
Сослуживец кривится, едва не плюя мне под ноги, но не отвечает, знает — со мной шутки плохи. Он кидает последний, презрительный взгляд на нас обоих и уходит обратно.
— Он тебе завидует, — шепчет Ковальски.
— С чего взял?
— Тебе доверили быть старшим завтра, хотя ты младше его по возрасту. Его это бесит, — все так же шепотом продолжает он, осторожно поглядывая в сторону Майерса.
— Если бы возраст имел хоть какое-то значение здесь, — ухмыляюсь я.
Парень едва заметно улыбается на мое замечание. Он смотрит на тумбу, куда убрал фото девушки, но снова его не достаёт.
— Она меня ждёт, я верю, — говорит, убеждая скорее самого себя.
— Ждёт, Ковальски. Осталось совсем немного и вы увидитесь, — подбадриваю парня, зная, как он трусит перед завтрашним днём.
— А ты? — завязывает он беседу. — Тебя ждёт девушка?
Несмотря на то, что мы соседи, о личном говорим мало. Некогда.