The Kills
Шрифт:
Я не нарочно кривлю лицо, разглядывая потолок с отрешенным видом. Доктор делает пометки у себя в записях, возвращаясь с вопросом ко мне:
— Что вы подразумеваете под лёгкой агрессией?
— Укусы, засосы, шлепки по заднице, — перечисляю, не запнувшись и не стесняясь. — Последний раз я взял ее за шею. Осторожно, не собираясь душить, а ей почудилось, будто я её убить собираюсь.
Плечи непроизвольно дернулись, а на меня накатил негатив. Точно такой же, как после нашей ссоры.
— Почему именно она? — вдруг уходит от темы моя собеседница.
—
— Почему из всех девушек вы выбрали именно её?
— Она особенная, — ответ получается каким-то вымученным.
— Полагаю, — она сделала паузу, следя за моей реакцией, — женским вниманием вы избалованы.
— Вы сама проницательность, доктор, — я самодовольно улыбаюсь.
— Остальные не были так хороши, чтобы впечатлить вас? — в вопросе слышится вызов.
— Наверное нет.
Я пожимаю плечами, тянусь к стакану с водой на столике и делаю несколько глотков.
— Я не придавал значения тем отношениям.
— Никого из них не любили? — возвращается она с вопросом после коротких записей.
— Подростковая влюбленность считается?
Доктор качает в воздухе рукой вместо ответа.
— Они не цепляли меня в должной мере.
Я ставлю стакан обратно.
— А ваша девушка?
— Я хотел её добиться и добился.
— Можете сказать, что она ваша мечта?
— В какой-то степени.
Мы замолчали, играя в гляделки в тишине помещения, разрезаемой только щёлканьем метронома, раздражающего меня с самого начала сеанса.
— На сколько сильно вы мечтали о ней?
Женщина кладет ручку на планшетку поверх листов бумаги.
— Достаточно сильно. Я приложил максимум усилий для завоевания её внимания, — произношу, почти что гордясь своим успехом.
— Давайте отвлечемся, — она кладет записи на широкий подлокотник. — Я расскажу вам историю из своей жизни.
— Зачем?
— Так будет проще объяснить мою мысль.
— Валяйте.
Откидываюсь на спинку кресла, немного расслабляюсь, но недостаточно. Мешает блядский метроном, который я уже готов сжечь при помощи взгляда.
— Когда я была молода и только начинала свой путь, то была бедна как церковная мышь, — доктор мягко разводит руками. — Желание лучшей жизни двигало мной, заставляло вставать по утрам и идти на работу, строить карьеру, достигать вершин. В тот период у меня была мечта — дорогая, фирменная сумка, что была абсолютно мне не по карману.
Она делает глоток воды из стакана и продолжает:
— Если смотреть со стороны, то может показаться, будто я страдала какой-то глупостью.
— И да, и нет. Когда я начинал, то мечтал об одной машине, — поддерживаю я беседу, пока женщина вновь смачивает горло.
— Значит, вы меня понимаете, — она ставит воду ровно на то же место. — Дошло до того, что я нашла фотографию этой сумки в журнале, вырезала, — доктор рисует в воздухе квадрат, — и приклеила себе на зеркало, — иллюстрирует она соответствующим жестом свои слова, — в которое смотрела каждое утро. Это было моей мотивацией. Одной
— Что же в итоге? Вы её купили?
Меня даже заинтересовала её история, честное слово, настолько, что я позабыл про мерзкий метроном.
— Да, купила, — кивает женщина. — Через тройку лет я начала зарабатывать достаточно, получив возможность безболезненно купить свою мечту. И знаете, что?
— М-м-м? — с ленцой отзываюсь я.
— Радость я испытала только на кассе и при распаковке покупки дома, — мне кажется, что она говорит это немного разочарованно. — Пошла с ней на следующий день на работу, вся такая гордая и счастливая.
Доктор вздергивает подбородок, расправляет плечи и потрясает кулаками в дополнении к рассказу.
— Но потом, через неделю, заметила, как мой пыл к ней угас, причём как-то очень быстро. Цвет оказался не самым универсальным, к вместимости тоже были вопросы, приходилось часть вещей таскать в руках. Меня постигло разочарование. Бесспорно, — она машет рукой, — сумка была потрясающей, стильной, дорогой, красивой, желанной, но, при всем этом, она не удовлетворяла моим текущим потребностям. На работу пришлось ходить со старой, а обновку я носила только на выход, да и то не всегда, — женщина немного вальяжно откидывается в кресле. — Что-то простое и знакомое, оказалось куда более жизнеспособным, чем мечта, наделенная выдуманными качествами, которыми она не обладала.
— Что вы сделали со своей неудачной покупкой?
История была занятной.
— Она пролежала несколько лет в шкафу, мозоля мне глаза. Напоминая каждый раз, когда я его открывала, о горьком разочаровании. Пока в один прекрасный день, собирая вещи для переезда, я просто-напросто не выкинула её твердой, не дрогнувшей рукой.
Доктор махает сбоку от себя, показывая, как избавилась от неудачного приобретения.
— Да ладно? — я скептически приподнимаю бровь. — Так просто? Выкинули дорогую вещь, о которой грезили несколько лет?
— Так просто. Знаете, что я почувствовала в этот момент? Облегчение, — она прислоняет руку с аккуратным маникюром к груди. — Мне не нужно было больше тащить на себе мысли о её важности и значимости для меня, ни как вещи, ни как мечты. Я призналась самой себе в том, что вся её уникальность была выдумана мной. На самом деле, никакой эксклюзивности там не было. Можно было вполне прожить и без этой сумки. Ведь вокруг полно других, не менее хороших, чем эта, и куда более подходящих мне, — она разводит руками в конце своей речи.
Я саркастически смеюсь, начав медленно хлопать, отделяя каждое касание ладоней паузой.
— Потрясающая история. Образец силы духа и железной воли. Я впечатлён, — ёрничаю в ответ.
— Благодарю, — столь же насмешливо отвечает мне доктор.
— Я догадываюсь, к чему этот душещипательный рассказ, — выровнявшись в кресле беру слово. — Вы хотите сказать, что я наделил свою мечту качествами, которых у неё нет, и теперь мне стыдно признаться в этом себе? Она меня не удовлетворяет, но отказаться от неё мне не позволяет гордость?