The Мечты. Весна по соседству
Шрифт:
– Цветы – это очень красиво! Мы с мамой тоже выращиваем! – вдохновенно проворковал звонкий, почти детский голосок, видимо, пресловутой Настеньки, и Артемову физиономию перекосило. Он дернул на себя дверцу, втащил во двор велосипед и хмуро глянул в сторону материных клумб, чтобы, так сказать, оценить масштабы грядущих боевых действий.
– Темочка! – всплеснула руками мать, обернувшись на скрип калитки. – Что-то ты долго сегодня. На работе задержали?
– Задержали! – буркнул Артем. – Дел много, отчетный месяц.
– У них всегда что-то там да случается, - вдохновенно
Юрага перевел взгляд на барышню. Потом снова на мать и уточнил:
– С Настенькой будем ужинать?
– Тё-ё-ё-ёма! – укоризненно протянула мать и засуетилась. – Так, все! Убирай велосипед. Проходи в дом и мыть руки. Настенька, идемте, мы пока быстренько на стол накроем.
Настенька была третья в этом месяце. В смысле до этого была Машенька. А опосля Леночка. А теперь Екатерина Артемовна вот на Настенек переключилась. Эта – едва окончила школу, во всяком случае, на первый взгляд.
– А что на ужин? – поинтересовался Артем, с трудом сдерживаясь.
– Твое любимое! – обернулась мама уже с крыльца. Настя тоже остановилась и хлопнула ресницами в сторону Юраги. – Я мясо в духовке запекла. С грушами и черносливом.
– А я тут подумал, - хохотнул он и, приняв очень серьезный вид, продолжил: - что лучше груши с черносливом просто... без мяса. Я, мама, теперь решил, что я веган!
– Темочка у нас шутник, - улыбнулась Екатерина Артемовна Насте и утащила девчонку в дом.
А Юрага замер посреди двора, глядя на закрывшуюся за женщинами дверь. По складу характера Артем был из тех, кто, сцепив зубы, терпит. Его эмоции никогда не лезли наружу, он не позволял себе их выплескивать – особенно на близких людей. Разве только если совсем доведут. Но кризисы повторялись с завидной регулярностью весь последний год, с тех пор как целью всего материного существования на земле стала его счастливая семейная жизнь. Ну или какая получится – лишь бы семейная. Чтоб жена, чтоб дети, чтоб как у всех порядочных людей. Но сегодня... ни раньше, ни позже, она довела до того, что терпение у Артема закончилось, зато пришло четкое понимание: с этим тоже – кончать. И тут два варианта. Либо постоять тут, у крыльца и дать себе остынуть, не позориться перед посторонними, либо...
Черт!
Собственно, мать вряд ли щадит его чувства. Каждый раз, когда тащит в дом очередную...
Нифига не щадит.
В отличие от той минуты, когда с утра он, совершенно заторможенный, медленно топал мимо секретарского стола в приемной ректора, сейчас его понесло. Движения сделались быстрыми и даже рваными. Велосипед был оттаранен в гараж. Сам Артем ломанулся к колодцу, хлебнуть немного воды и промокнуть лицо. Надежды на то, что остынет, особой не было.
Зато в дом он влетал уже вполне «готовый».
– Ма, на меня не накладывайте! – крикнул он в сторону кухни и мимо отца, восседавшего за столом с кроссвордом, помчался к себе в комнату.
– Тёмочка! – полетело ему вслед.
Тёмочка не ответил. Тёмочка был немного занят – выдергивал здоровую спортивную сумку из шкафа и составлял в голове список самого необходимого. И следом за сумкой на диван полетели запасные футболки, пара рубашек, носки, смена белья, галстуки и даже спортивный костюм.
– А… что это? – вопросительно икнула за его спиной Екатерина Артемовна.
– Это? – Артем глянул в ее сторону и пожал плечами. – Это я у вас загостился. Пару лет как. Папа же уже поправился, да? Выглядит хорошо, аппетит отличный, даже возит тебя к тетке Лиде в Приморское. Чего мне вас сторожить?
– А? – икнула Екатерина Артемовна во второй раз. Теперь непонимающе.
– Слушай, а у нас зубная щетка свежая есть?
– Вот видишь! Ты даже про щетки сам не знаешь! – мама больше не икала, но звучала в крайней степени обиженно. Артем же напротив, бодро ей улыбнулся и сообщил:
– Ну ладно, заскочу в магазин, куплю. Все равно пасту надо и по мелочи. Вы это... без меня ужинайте, ладно. – И уже куда-то в дверной проход, где не могли не навострить уши остальные присутствующие, раздраженно выкрикнул: - Приятного аппетита, Настенька!
– Артем! – взвизгнула за спиной Екатерина Артемовна. – Объясни, будь любезен, что происходит. Куда ты собрался?
– Я? – Юрага глянул на мать. – А я пока не знаю куда! Главное – знаю откуда! Подальше от милой девочки Настеньки, клумб с георгинами и возлагаемых на меня надежд!
– Ты… ты… - подбородок пожилой женщины задрожал, и с ее губ сорвался обиженный всхлип. – Да как ты только можешь! Мы же все для тебя. Все! Растили, кормили-поили, учили, в конце концов. И это вот твоя благодарность?! За то, что мы для тебя делали? Тёмочка то, Тёмочка это. Все для Тёмочки. А Тёмочка вырос эгоистом, ни с кем не считается. Правильно говорят, чем больше в детей вкладываешь, тем меньше благодарности! Дождались с отцом на старости лет! Спасибо тебе, сынок!
– Скажи, пожалуйста, где на мне написано, что я ваше имущество? Или документы на собственность покажи! Сколько можно, а? Я когда переезжал, речи не шло, что навсегда, но вы предпочли решить за меня! И все эти девицы – чтоб не свалил, да? Подстраховка? Чтобы продолжал торчать под боком. Чтоб на поводке.
– За языком последи! – раздался грозный рык Виктора Леонтьевича, показавшегося в дверях и обхватившего супругу за плечи. Они часто ссорились, а уж до аварии – так и вовсе неоднократно оказывались на пороге краха семейных отношений, поскольку ребенок вырос давно, а у супруга были несколько иные, чем грядки, интересы. Юбки, например.
И если раньше отцу было глубоко пофигу, что их отпрыск живет в другом городе своей жизнью, то теперь, после того, как его вернули с того света, в вопросах семьи он оказался неожиданно единодушен с супругой. И то, что сын должен их «досматривать» - сомнениям не подвергалось. И тут в ход шли весьма стереотипные, но очень железобетонные аргументы, включая «где родился – там сгодился», «стакан воды на смертном одре» и «если не ты – то кто поможет?»