The Psychopatic Left
Шрифт:
«В воскресенье, то есть за день до смерти, Генерал сам написал это для Тус-си на грифельной доске, и Тусси вышла настолько расстроенной, что она полностью забыла о своей ненависти ко мне и горько плакала на моем плече.
«Генерал дал нам... разрешение использовать эту информацию, только если его обвинят в том, что он плохо обходился с Фредди. Он сказал, что не хочет, чтобы его имя порочили, тем более что теперь это уже не могло принести никому никакой пользы. Взяв на себя вину Маркса, он спас его от серьезного домашнего конфликта. Кроме нас самих и г-на Мура и детей г-на Маркса (я думаю, Лаура знала об этой истории даже при том, что, возможно, она не слышала ее в точных деталях), о том, что у Маркса был сын, знали еще только два человека - Лесснер и Пфандер. После того, как письма Фредди были изданы,
«Я как раз снова перечитываю те несколько строк, которые вы написали мне об этом вопросе. Маркс постоянно знал о возможности развода, так как его жена была отчаянно ревнива. Он не любил этого ребенка, и скандал был бы слишком большим, если бы он осмелился сделать что-то для него».
Возникали сомнения, сохранила ли бы Женни тесную связь со своей горничной Ленхен Демут, если бы та забеременела от Маркса. Однако Женни перенесла много страданий, и она простила бы Ленхен и Карлу все. Характерно, что она действительно, однако, впала в глубокую депрессию во время беременности Демут.
Мы знаем из биографии Женни, что она была подавлена в течение начала лета 1851 года, и письмо Маркса от 31 марта подтверждает это: «В то же самое время мою жену положили в постель 28 марта. Хотя ее роды были легкими, она теперь очень больна, и лежит в кровати, причины этого скорее домашние, а не физические». К началу августа, с двумя кормящими матерями, разделяющими тесную квартирку на Дин-Стрит, другие эмигранты начали сплетничать о старом отце Марксе. «Мои обстоятельства очень мрачны», признавался он своему другу Вайдемайеру. «Моя жена погибнет, если такое положение продлится долго. Постоянные заботы, малейшая каждодневная борьба изматывает ее; и к этому добавляется клевета моих противников, которые никогда еще не пытались атаковать меня в такой степени, которые стремятся мстить за свое бессилие, бросая подозрения на мой гражданский характер, и распространяя самые отвратительные сплетни обо мне».
«Я, конечно, обернул бы все это грязное дело в шутку», писал Маркс. «Ни на секунду я не позволяю этому мешать моей работе, но, как ты понимаешь, моя жена, которая чувствует себя плохо и с утра до ночи находится в самом неприятном из домашних затруднительных положений, и чья нервная система ослаблена, не может восстановиться из-за испарений зловонной демократической клоаки, которые ежедневно передают ей глупые болтуны. Бестактность некоторых людей в этом отношении может быть колоссальной». О чем это все могло быть, если не о таинственном происхождении маленького
Фредди Демута? Примечательно, что Маркс фактически не отрицает «отвратительные» слухи, сожалея лишь о бестактности тех, кто передавал их.
Однако признанные дети Маркса тоже не преуспели. Трое из шести детей умерли в младенчестве, в то время как Фредди, к его счастью порученный заботам лондонской рабочей семьи, прожил долгую и удовлетворительную жизнь.
Элеонора (и Эвелинг)
Элеонора, младшая дочь Маркса, была эмоционально угнетенной из-за чрезмерного господства личности Маркса. Она писала: «Это слишком иметь такого отца как Карл. У меня нет своей собственной жизни». Хотя она активно занималась политикой и театром, у нее не было эмоциональной стабильности, чтобы довести свои желания до осуществления. После смерти ее отца она сформировала подобную эмоциональную зависимость от своего неофициального мужа, нравственно недобросовестного видного социалиста, доктора Эдварда Эвелинга.
Об Элеоноре Генри М. Хайндмен, основатель Социал-демократической федерации, который хорошо знал семью Маркса и был знаком с Элеонорой с ее детства, писал, что она была неустанным сторонником и пропагандистом своего отца. Хайндмен пишет об Эвелинге, что до того, как он пришел к социализму в 1884 году, он был одним из ведущих секуляристов в Англии. Эвелинг стал членом руководства Социал-демократической Федерации, но ему никто не доверял, включая тех его коллег-секуляристов, которые тоже присоединились к Федерации. Хайндмен заявлял:
«Я должен сказать, что этот человек мне сначала не понравился. «Никто не может быть столь плохим, как выглядит Эвелинг» было замечанием, которое в моем случае перешло в действие. Несмотря на самые неприятные слухи о его личном характере, как и в отношении денег и сексуальных отношений, я заставил себя поверить, что во мне неоправданно вызвал предубеждение его внешний вид, и что его неприятное лицо не могло на самом деле быть показателем его реального характера. Таким образом, он стал влиятельным членом нашей организации и получил место в ее руководстве, хотя несколько старых секуляристов, которые тогда были с нами, совсем ему не доверяли. Когда именно он и Элеонора Маркс решили жить вместе как муж и жена, без неудобных ограничений, поскольку они оба считали их санкционированными современным буржуазным обществом и его доминирующим кредо, я точно не знаю; но с уверенностью можно сказать, что широко было распространено сильное ощущение того, что друзья и родственники Элеоноры должны были приложить все усилия, чтобы предотвратить союз, который закончился для нее так ужасно».
У Эвелинга была способность социопата говорить убедительно.
Он был недобросовестным в отношении денег и доверия его коллег. Хайндмен пишет об этих чертах:
«Относительно его влияния на Элеонору Маркс, можно только сказать, что Эвелинг был одним из тех мужчин, которые обладают привлекательностью для женщин, довольно необъяснимой для мужского пола. Как Уилкс, уродливый, и даже отталкивающий до некоторой степени, так он выглядел, но ему нужно было только полчаса, чтобы опередить самого красивого человека в Лондоне. И об Элеоноре, способной и блестящей, какой она была, никак нельзя говорить как о единственном привлекательном человеке, который попал под его обаяние. Некоторые из скандалов, являющихся результатом этой его способности, были очень серьезны. Его действия относительно денег, порученных ему, аналогично были очень нежелательны. Особенно в случае с суммой, собранной для телеграммы губернатору Иллинойса, подписанной многими очень известными людьми из различных сфер политики и литературы, где этого чиновника просили в последний момент помиловать анархиста Альберта Парсонса и других подсудимых по его делу. Эвелинг присвоил деньги, а телеграмму вообще так и не послали!»
Как и Карл Маркс, Эвелинг был неустанным агитатором за социализм, но пренебрегал Элеонорой, обеспечивая себе собственные удобства: «их существование стало чрезвычайно тяжелым из-за его расточительности». Несмотря на попытки руководства Социал-демократической Федерации предотвратить его воссоединение с организацией после того, как он и Элеонора на короткое время вышли из нее, чтобы присоединиться к недолго просуществовавшей (1884-1885) Социалистической лиге, ему разрешили возвратиться из-за поддержки социалистических светил, таких как «Либкнехт, Каутский, Бернштейн, Моттелер, Лесснер, Лафарг, Жюль Гед», которые свидетельствовали о хорошем характере Эвелинга. На конференции Федерации в 1886 году при выборах кандидатов в руководство организации за него проголосовали больше всех. Это, кажется, указывает на то, насколько безразличны были лидеры и кадры социалистов в отношении прочности и здравости характера, учитывая то, что Хайндмен называл Эвелинга «откровенным мерзавцем». Хайндмен со своей стороны был очень озлоблен, что заставило его даже заявить: «Весь этот эпизод увеличил мое собственное презрение к необразованной и недисциплинированной демократии».
Старый наставник Карла Маркса Энгельс завещал Элеоноре «существенное наследство», но Эвелинг «продолжал свою свободную жизнь, расточительность, и склонность к крепким напиткам, и постепенно, что вполне естественно, его здоровье серьезно пошатнулось». Пока он сам выздоравливал после тяжелой операции, Хайндмен попросил свою жену посетить Эвелингов. Элеонора доверила г-же Хайндмен «историю, которую она рассказала о страданиях и оскорблениях». Хайндмены пытались убедить Элеонору бросить Эвелинга, но «она держалась за своего супруга; перевезла его в Мар-гейт, нянчила его, ухаживала за ним, читала ему, баловала его - и все это время она отлично знала, что он только ждал своего выздоровления, чтобы уйти к другой женщине!», актрисе Еве Фрай, на которой он тайно женился в 1897 году. Однако Эвелинг убедил Элеонору, что его «заставили жениться на другой женщине», и что единственным выходом было бы самоубийство. Хайндмен вспоминал: