Тибет и далай-лама. Мертвый город Хара-Хото
Шрифт:
Наконец показались и башни Донгэра.
Между тем, недавно поднявшийся западный ветер усилился, надвинулись густые облака, и дождь, сначала слегка накрапывавший, превратился в настоящий ливень, сопровождавший нас до самого бивака экспедиции. Пришлось тотчас забраться в палатку и окопать свое убежище глубокой канавой, чтобы избегнуть наводнения.
Встреча с главным караваном была самая радостная, все обстояло благополучно, верблюды отлично справились с трудной скользкой дорогой и в целости доставили ценный багаж, сделав все расстояние от Синина в три дневных перехода.
Городок Донгэр стоит на левом берегу той же бинин-хэ, которая выше описываемого города уже называется его именем – Донгэр-хэ; долина реки
В конце лета пышная горная зелень и зреющие хлеба составляют приятную картину, сглаживая впечатления грязи, пыли и суеты китайского базара. По словам местных обитателей, крепость Донгэр основана около двухсот пятидесяти лет тому назад при династии Цин [210] . В более отдаленные времена крепость и местное управление сосредоточивались в местечке Чжэн-хайбу, и только китайский император Шунь-чжи перенес ее на двадцать верст западнее, в нынешний Донгэр, где назначил первым управителем одного из своих сыновей.
210
Цинь, или Дай-нинь, – многонациональная империя, созданная и управлявшаяся маньчжурами, в которую позже был включен Китай. Согласно традиционной китайской историографии, – последняя династия монархического Китая – Цинь была основана в 1616 г. маньчжурским кланом Айсин Геро на территории Маньчжурии, в настоящее время называющейся северо-восточным Китаем. Менее чем через 30 лет под ее властью оказался весь Китай, часть Монголии и часть Средней Азии. В результате Синьхайской революции, начавшейся в 1911 г., империя Цин была уничтожена, была провозглашена Китайская Республика – национальное государство ханьцев. Вдовствующая императрица Лунь Юй отреклась от трона от имени тогда малолетнего последнего императора Пу И 12 февраля 1912 г.
В настоящее время Донгэр имеет большое торговое значение; через него проходит дорога из Ганьсу в южный Тибет, по которой следуют купеческие караваны и направляются богомольцы в Лхасу. На единственной торговой улице города можно встретить представителей разных национальностей, собирающихся здесь для товарообмена: окрестные номады – тангуты, монголы, тибетцы (есть даже купцы из Лхасы), далды предлагают разное сырье – шерсть, кожи, масло, соль, а также и порох – в обмен на чай, металлические изделия, ткань, юфть и предметы роскоши, преимущественно в виде атрибутов женского туалета. Среди пестрых одежд смешанной толпы чаще других мелькают оригинальные костюмы кукунорских тангутов и тангуток; последние заставляют обратить на себя внимание необыкновенным спинным украшением в виде двойных и даже тройных лент, богато убранных монетами, раковинами, серебряными гау, бирюзой, кораллами и проч.
Мои спутники всегда с одинаковым восхищением наблюдали тангутских всадников, зачастую мчавшихся по улицам в карьер в полном вооружении. Гордые, надменные степняки ничего и никого не боятся, наоборот, скорее вселяют страх и приниженность в местных китайцев. Среди празднично настроенного люда нередко приходилось также видеть угрюмых колодников, закованных в тяжелые железные кандалы; насколько я заметил, они милостыни не просили, но существовали исключительно на добровольные пожертвования. Сознавая всю вину, преступники-буддисты обычно безропотно несут возмездие за содеянное, а некоторые грешники, считая себя большими виновниками перед людьми, не снимают вериг даже после отбытия срока наказания, говоря, что они еще мало пострадали.
Встречая со стороны начальника города Донгэра, официально извещенного о приходе экспедиции, самое любезное гостеприимство, мы чувствовали себя прекрасно и все свое время проводили в наблюдениях за своеобразной жизнью торгового центра и сборах этнографического материала; а один день мы целиком посвятили опытам с нашей складной брезентной лодкой; спущенное на реку экспедиционное суденышко, сослужившее впоследствии огромную службу на озере Куку-нор, сначала дало маленькую течь, но затем, по выражению моего ветерана, фельдфебеля Иванова, довольно быстро «забухло», и мы отлично сплавали вниз по Донгэр-хэ.
Узнав, что русские интересуются бурханами, гау, а равно и предметами местного производства, торговцы вскоре заполнили наш лагерь и устроили у нас целый базар. Этнографические коллекции пополнились многими ценными приобретениями как в области буддийского культа, так и в области обихода по отношению принадлежностей одежд и украшений кукунорских тунгутов.
Приближалось время выступления экспедиции из Донгэра; погода не баловала нас, и день за днем шли дожди [211] . Река Донгэр-хэ местами вышла из берегов и грозила экспедиционному лагерю форменным наводнением. Не обошлось, конечно, без человеческих жертв. Однажды темным ненастным вечером со стороны Донгэр-хэ послышались отдаленные крики. За шумом волн мы не могли разобрать, в чем дело; лишь на следующее утро выяснилось, что трое китайцев – возчиков леса, погибли в бурной реке, стремясь вытащить на берег уносимые течением бревна.
211
Наши экскурсии в Донгэре и его окрестностях по части пресмыкающихся обогатили коллекцию яшерицами (Aisophysax pipiens [геккончик пискливый], Phrynocephaius caudsvolvoius [Ph. reticulatus, или, вероятнее, Ph. guttatus], Ph. kuschakewitschi [круглоголовка Кушакевича], Eremias muitiocellata [глазчатая ящерка]) и жабами (Bufo viridis [зеленая жаба] и Bufo vulgaris [обыкновенная жаба]). (Примеч. П. К. Козлова)
Чувствительные к сырости, наши «корабли пустыни» начали болеть: у них распухли ноги; было над чем призадуматься, чтобы иметь серьезное опасение за успех дальнейшего следования. Принимая во внимание такое печальное состояние наших испытанных караванных животных, я решил пересортировать багаж экспедиции и все тяжелое имущество, все то, без чего можно обойтись, оставить в Донгэре. Таким образом, сдав в надежные руки часть транспорта – коллекции, экспедиция получила возможность более быстрого и легкого передвижения. Выбирая редкие проблески хорошего состояния атмосферы, мы все же сравнительно скоро справились с задачей переснаряжения и одиннадцатого августа сдали начальнику Донгэра под ответственную расписку восемь тяжелых вьюков из каравана экспедиции.
Перед выступлением в путь к нам присоединились командированные предупредительным цин-цаем четыре вооруженных кавалериста и переводчик тангутского языка. Все эти люди оказались впоследствии весьма полезными при сношениях с туземцами, относившимися к нам с уважением, благодаря заботам того же сининского сановника. Беспокоясь за нашу участь, цин-цай разослал тангутам особую бумагу, которой разъяснял им важность моей персоны и значение задачи, которой я призван служить. Кроме того, совершая обычную ежегодную поездку на Куку-нор с целью принесения моления богам, поддерживающим обилие вод, сининский амбань лично беседовал с тангутскими начальниками, внушая им доброе отношение к русским исследователям.
Из Донгэра на альпийское озеро Куку-нор ведут две дороги [212] : южная, через перевал Шара-хотул, и северная – мимо Дацан-сумэ; первой обычно пользуются все те, кто направляется на южный берег, второй – все те, кто намерен следовать северным путем. Мы избрали южный путь, которым, между прочим, пользуется при своих ежегодных деловых поездках высшая сининская администрация.
Вплоть до самой границы оазиса вследствие невылазной грязи наш караван подвигался лишь с трудом; но чем больше мы поднимались по ущелью Донгэр-хэ, тем песчано-каменистая поверхность становилась суше. Горная речка несла кристаллически прозрачную воду, гремя и рассыпаясь пенистыми брызгами по каменным перекатам. В наиболее широких местах долина ютила сплошные хлебные поля с налитыми, кое-где прилегшими от тяжести и дождя колосьями пшеницы. Сбор урожая был в полном ходу.
212
Г. Н. Потанин дает «три дороги»: одна, самая южная, идет через перевал Кодерго-дабан, другая – через Улан-усу и третья, северная, – через перевал Кира-дабан. (Примеч. П. К. Козлова)
Извиваясь причудливой узкой змеей, дорога часто перебегала с одного берега на другой, теряясь временно на дне реки. Переправы, за исключением ближайшей к городу, где устроен мост, производились в брод, что при среднем уровне воды не представляло никаких затруднений. Зато нам приходилось испытывать большие неудобства при неожиданных встречах в самых узких крутобоких частях ущелья с тангутскими караванами. Вооруженные с ног до головы тангуты везли соль и сырье из долины Дабасун-гоби; они следовали партиями обычно в количестве пять – семь человек-всадников, в сопровождении пятидесяти – семидесяти вьючных животных – сытых, хороших яков или хайныков [213] . Туземцы, конечно, отлично знакомы с преимуществом того и другого животного, а потому всегда составляют смешанные караваны.
213
Следует заметить, что хайныки – гибриды яка с обыкновенною коровою – одарены спокойным нравом, покладисты и гораздо надежнее и полезнее в работе, нежели свирепые полудикие яки. (Примеч. П. К. Козлова)