Тибетский лабиринт
Шрифт:
– Постой, ничего не понимаю, у тебя что – было два отца?! – изумился Герман.
– Слушай дальше и не перебивай, – строго осекла Ева. – Вирт считал, что в обществе древних арийцев главенствующая роль принадлежала не мужчине, а женщине. В далёком прошлом женщины были одного роста с мужчинами, их природная конституция предполагала узкие бёдра и широкие плечи, кроме того, они превосходили мужчин в умственном отношении и составляли всё жреческое сословие нордических племён. На основе этого Вирт утверждал, что нынешнее униженное положение женщины в обществе явилось следствием того, что в какой-то момент истории мужчины-арийцы стали брать себе жён из народов, относящихся к низшим расам. То были уже другие женщины – низкорослые, с широкими бёдрами и смуглой кожей, откровенно глупые, но зато от матерей впитавшие привычку терпеть побои и унижения. Конечно,
– Значит, ты и есть эта самая Weisse Frau? – вскричал Герман и, забыв об обещании не шевелиться, попытался повыше поднять голову. – Совершенное тело, совершенный ум, теперь понятно… А я тут лежу и удивляюсь, это что ж получается, я полюбил милую, но…, как бы помягче сказать…, немного поверхностную девушку, и вдруг такие метаморфозы, Белокурая бестия[106]. Ну, ты и артистка!…
Говорил он вполне шутливо и доброжелательно, но тон замечания остался не воспринятым собеседницей. Ева грустно покачала головой и сказала:
– Вот и ты, Герман, вот и ты! На протяжении всей жизни именно так ко мне и относились окружающие: от умной Евы шарахались в сторону, боялись, будто ведьмы, зато глупую и наивную Еву просто обожали. Никакая я не Белокурая бестия, а просто белая ворона! Помню, в детстве мальчишки стали подбивать идти на реку. Я прекрасно знала, что там купаться нельзя, что течение слишком сильное для ребёнка, что водовороты… Стала убеждать и просить остальных не лезть в воду, но кто станет слушаться девчонку – меня грубо высмеяли, довели до слёз и пошли купаться. Один мальчик, Курт, утонул. После этого в случившемся обвинили не того, кто подбивал на купание, а меня. Не дети обвинили, взрослые. Мол, если ты умнее других, почему не удержала, почему никому не сказала, что мальчишки пошли купаться! Это – самый яркий пример, но в моей жизни были и другие, подтверждающие мысль вашего русского писателя Грибоедова: от ума одно горе. Глупцов на свете куда больше чем умных, глупцы правят бал и всегда, подчёркиваю, всегда в собственных бедах, проистекающих от внутренней дурости, винят не себя, а других – тех, кто умнее. Они даже формулу соответствующую придумали: раз ты умнее – с тебя и спрос. С возрастом я научилась скрывать свою сущность, постаралась быть как все и жизнь стала проще. Я и перед тобой притворялась, потому что боялась поверить… Пойми, я ведь всю жизнь одна…
– Ева, прости, если ранил тебя неосторожным словом, – неуклюже попытался оправдаться Герман. – Решил пошутить, но, видно, я – совершеннейший дурак и есть, раз шучу такими вещами. А если без шуток, то у нас с тобой поразительно похожие судьбы. Там, в Советском Союзе, я, как и ты здесь, тоже рос в окружении высокопоставленных членов тайного общества – Братства Башни. Не поверишь, но люди, входящие в то Братство, считали себя наследниками Тамплиеров.
– Ничего удивительного, подавляющее большинство тайных обществ, где бы они ни находились, заявляют себя преемниками Ордена Тамплиеров, – от слов Германа Ева явно воспрянула духом. – Но вернёмся к моей истории. Мать умерла при родах, отец относился ко мне не то, чтобы совсем без любви или с безразличием, нет – просто, будучи человеком военным, он всё время пропадал на службе и мало принимал во мне участия, своим солдатам уделяя куда больше внимания, чем дочери. Моим воспитанием и обучением занимался Герман Вирт. История, философия, психология, точные науки, литература, этика, тайные оккультные знания – вот неполный перечень дисциплин, которые я штудировала. Кстати, курс физиогномики[107] там тоже присутствовал, вот откуда я умею понимать тайные мысли людей, и откуда узнала о твоей любви. Вирт хотел в один прекрасный момент объявить коллегам: смотрите, перед вами – Высшее Существо, Сверхчеловек… Белокурая бестия, как ты справедливо заметил. Я хорошо помню день, когда меня представили Внутреннему Кругу – мне тогда было всего десять лет. Помню потому, что именно в тот день появился Фридрих Гильшер. В Обществе Туле уже насчитывалось более двухсот человек, но Внутренний Круг, так называемая Ложа Света, состояла из двенадцати членов.
– Ева, но это же какая-то пародия на Евангелие получается,- заметил Герман. – Только с точностью до наоборот: вначале ученики образовали «тёплую компанию», а уж потом пришёл «духовный учитель».
– Всё так и есть, – подтвердила рассказчица. – Весь ирминизм – это… нет, даже не пародия, а зеркальное отражение христианства. А если ещё учесть, что Гильшер оказался просто каким-то дьяволом во плоти, то картина выходит устрашающая. Поверь, Герман, мне действительно страшно, но не за себя, а за Германию, и… за весь остальной мир.
Крыжановский хотел сказать что-нибудь успокаивающее – одну из тех вещей, с помощью которых мужчины испокон веку успешно прогоняют страх и тревогу из мнительных женских головок, но осёкся, осознав, что рядом с ним – Высшее существо, обладающее незаурядным умом, превосходящим его собственный, профессорский. А ещё отчётливо вспомнился парад на день рождения Гитлера – синхронный топот тысяч сапог, лязг танковых гусениц и рёв авиационных моторов.
Ева, проследив за выражением лица Германа, грустно вздохнула и продолжила:
– Обычно любой замкнутый коллектив плохо встречает чужаков, особенно тех, что лезут со своим уставом. В Ложу Света входили весьма незаурядные люди – дружные и давно знакомые друг с другом, но противостоять Гильшеру они не смогли – тот посшибал учёных мужей, словно катящийся шар сшибает кегли. Не всех, и не сразу. Вначале он использовал существующие во Внутреннем Круге противоречия для натравливания одних членов на других, а когда Ложа Света раскололась на две враждующие группировки и каждая из них стала нуждаться в сторонниках, Гильшер присоединился к сильнейшей, где лидировали Карл Вилигут и Герман Вирт.
– Понимаю, принцип «Разделяй и властвуй», – сказал Герман. – Но как же учёные мужи не раскусили уловки?
– О, Гильшер действовал более изобретательно, чем тебе представляется, – начала пояснять Ева. – Разделив людей, он не стал стремиться к личной власти, а позволил себе только давать советы, и больше ничего. Удивительно, но советы этого человека, стоило им последовать, всегда приводили к успеху. Эти советы помогли Вирту и Вилигуту полностью избавиться от противоборствующей группировки, моему отцу помогли сделать блестящую карьеру в армии, а Адольфу Гитлеру – карьеру в политике. В те годы будущий фюрер Германии был просто неприкаянным молодым человеком, сильно контуженным на фронте.
– Но откуда к столь ничтожной личности как Гитлер пришёл столь ошеломляющий успех?…
– Это всё Гильшер. Он никогда и никому не рассказывал о своей прежней жизни, – вздохнула Ева. – Но именно туда, в его прошлое, тянутся весьма обширные связи с сильными мира сего, причём именно всего мира, а не только Германии. А потому самые невероятные и фантастические идеи Общества Туле как по мановению волшебной палочки получали поддержку политиков и «денежных мешков». За это Гильшер требовал сущей безделицы – следовать его советам и требованиям. И Гитлер до сих пор неизменно им следует. А вот Герман Вирт в какой-то момент попытался противиться и поплатился – Гильшер отстранил его от руководства, причём не собственными руками, а руками Гитлера. С Вилигутом вышло ещё трагичнее: вначале Гильшер всячески подмазывался к старику, объявил себя его учеником. Вилигут души не чаял в Гильшере, видел в нём продолжателя своего дела, чуть ли не сына, а потом ученик просто оттеснил учителя, заняв место пророка и первосвященника новой религии – Ирминизма.
– А что же другие члены Общества Туле, почему они безропотно взирали на такое? – возмутился Герман.
– Выгодно это, потому и взирали. Вот типичный пример такой выгоды: вздумалось изобретателю-самоучке Виктору Шаубергеру создать летательный аппарат на принципах, противоречащих всем законам физики, как тут же под его безумный проект Гильшер нашёл деньги. Шёл тысяча девятьсот тридцать первый год, подавляющая часть населения Германии тогда недоедала, но деньги всё равно нашлись. Через семь лет Шаубергер-таки создал нечто вроде летающего волчка. Я сама видела его в действии. Конечно, с точки зрения термодинамики прототип совершенно не представляет интереса – и в Германии, и в Англии уже есть более удачные двигатели – газотурбины, хотя, должна признаться, идея Шаубергера с самоотклонением вихревого потока посредством Кориолисовой силы весьма остроумна. Кстати, Гильшер нашёл «волчку» прекрасное применение – передал гестапо. Те создали вокруг никчемной штуковины легенду, будто это сверхоружие, и теперь на неё ловят иностранных шпионов.