Тифлис 1904

Свечин Николай

– Теперь никак, – опять же категорично изрек Ковалев.

Питерец молчал. Да и что тут скажешь? Ниточка и впрямь была одна. У мертвого не спросишь.

– Что думаете делать, Алексей Николаевич? – сочувственно спросил Трембель. – Может, вам вернуться в Петербург? Мы возьмем эту историю на особый контроль. Чуть что узнаем – сразу сообщим. Агентуру мобилизуем, всю полицию на местах. Рано или поздно они попадутся.

– Сначала я отыщу Динда-Пето, – ответил Лыков. – А там будем решать.

Трембель

нахмурился. Он буквально сверлил питерца взглядом.

– Я слышал о вашем намерении и отношусь к нему крайне отрицательно. Вынужден телеграфировать вашему начальству. Поймите, если с вами что-то случится, мы тут все ответим. Погоны полетят! А губернатор с начальником конвоя вчера позволили себе лишнее. Прошу вас передумать и не создавать нам дополнительных проблем. И без того голова кругом идет.

– Никакие погоны никуда не полетят, Карл Федорович, – отрезал сыщик. – Вы ни в коей мере не отвечаете за мою безопасность. Мне поручено министром вести дознание. Вот я и буду его вести – так, как считаю нужным.

– Не понял, – вскинулся начальник особого отдела. – Какая связь между убийством поручика Абазадзе, бандитом Динда-Пето и вашим дознанием? Вы что, думаете, это звенья одной цепи?

– Нет, я так не думаю, – терпеливо ответил Лыков. – Там, на дороге, абрек поджидал именно поручика. Обо мне он ничего не знал, пока не прочитал полицейский билет. Видимо, те же лейба-телеграфисты выдали несчастного Абазадзе. И вы правы, я готовлю вульгарную месть. Но это мое право, Карл Федорович. Мое! Вы там не стояли под дулами винтовок, и на вас не лежит вина за смерть молодого человека.

– И на вас не лежит! Что вы тогда могли сделать?! – в один голос вскричали тифлисцы.

– Мог, но не сделал, – твердо ответил сыщик. – Но сделаю теперь. Дайте мне все, что у вас есть на Динда-Пето. Где его искать? Имеются у негодяя сообщники или укрыватели?

Статский советник, неодобрительно качая головой, полез в стол. Достал папку, извлек из нее единственный листок.

– Ничего у меня нет, Алексей Николаевич. Почти ничего. Динда-Пето… Настоящее имя – Елизбар Чолоков. Уроженец селения Белоканы Закатальского округа.

– Так он джарский лезгин? – вскричал Лыков.

– Именно.

Джарские лезгины, населявшие Закатальский округ, имели на Кавказе самую дурную репутацию.

– Так, с корнями ясно, – констатировал Лыков. – Но где Динда-Пето может находиться сейчас? Есть сведения?

– Есть, – неожиданно обрадовал его статский советник. – По агентурным данным, абрек укрывается в селении Бочорма Тионетского уезда. А именно в доме крестьянина Фолат Гаджи Солтан-оглы, известного притонодержателя и местного разбойника.

– Почему же власти допускают Фолата жить спокойно у себя дома, если он известный разбойник?

– А у нас в горах каждый второй – разбойник. Прикажете всех переарестовать?

– Ну хоть самых наглых.

– Тюрем не хватит, и полиции тоже, – желчно парировал Трембель.

– Хорошо, я понял. Поеду и проверю, правду ли сообщил ваш агент. Спасибо за наводку.

На этом совещание закончилось. Лыков ушел, а полицмейстер остался. Когда Ковалев явился к себе в управление, оказалось, что питерец там его дожидается.

– Что-то еще, Алексей Николаевич?

– Так, пара вопросов, Георгий Самойлович. Скажите, что от вас потребовал Карл Федорович?

Полицмейстер смутился:

– Хм… Он просил держать в секрете.

– Трембель хотел, чтобы вы за мной проследили. Так?

– Так.

– Не надо этого делать, Георгий Самойлович. И не получится у вас, и вообще ни к чему.

– Но как же я не исполню приказ начальства?

– Скажете, что упустили из виду. Горы, то да се… Лучше покажите мне сейчас по карте, как добраться до этой Бочормы.

Два коллежских советника попросили чаю и сели за подробную карту губернии. В Грузии, как и в любой горной стране, мало дорог. Вот и в Тионети вел единственный тракт от Кахетинского шоссе. Других вариантов попасть туда не было.

– Ну, пожелайте мне удачи, – сказал на прощание Лыков. – Я сегодня съезжаю из гостиницы и ночую на квартире у Скибы. Это мой приятель, вместе служили в Петербурге.

– Я знаю.

– Завтра утром выступаю в Тионети. Не поминайте лихом, ежели что.

– С богом!

Полицмейстер крепко пожал сыщику руку. Видно было, что он мало верит в успех карательной экспедиции, но боится высказывать свои мысли вслух.

Ближе к вечеру Лыков переехал на Третью Водосточную улицу, вместе с кобылой. Лалу поставили во дворе, там нашлось пустое стойло. Алексей Николаевич посекретничал с хозяином квартиры. И когда стемнело, Максим Вячеславович вышел прогуляться – один, без гостя. Обогнул дом и быстро вернулся.

– Ну что? – налетел на него питерец.

– Один стоит на углу с Террасным переулком. Второй караулит на Крайнем подъеме.

– Значит, обходным маневром можно?

– Вроде бы да.

– Ну, Пресвятая Богородица, выручай!

Коллежский советник, одетый в горский костюм, спустился по черной лестнице во двор. Нагрузил на кобылу переметные сумы, вскочил в седло. Скиба тихо открыл заднюю калитку и вывел всадника в переулок. Там было темно и пусто. Стараясь не шуметь, Лыков двинулся в ночь. Он объехал своих караульщиков и долго пробирался на Бебутовскую улицу. Потом спустился по ней к Татарскому Майдану, безлюдному в это время. Справа над ним нависали скалы Сололаки, на фоне неба едва угадывались башни Нари-калы. Улицы ночного Тифлиса были плохо освещены, но сейчас это играло на руку сыщику.