Тигана
Шрифт:
Дианора еле удержалась от немедленного протеста. Она поняла, что ей выгодно, чтобы он так думал.
— И в этом тоже, — призналась она как бы нехотя. — Я хочу знать, почему вы отдавали предпочтение его назначению на должность в Азоли? Я собиралась поговорить с вами об этом.
— Я так и думал, — ответил он, и к нему вернулась некоторая доля его благодушия. — Я тоже проследил за некоторыми — не всеми, без сомнения, — подарками, которые получил Шелто за последние недели от твоего имени. Между прочим, вчера на тебе был великолепный кулон. Он оплачен деньгами
Он необыкновенно хорошо осведомлен и очень хитер. Это Дианора всегда знала. Всегда было неразумно недооценивать канцлера.
— Эти деньги помогли его оплатить, — коротко ответила она. — Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы отдаете предпочтение ему? Вы должны знать, что он за человек.
— Конечно, я знаю, — нетерпеливо ответил д'Эймон. — Иначе зачем мне хотеть, чтобы он убрался отсюда, как ты думаешь? Я хотел, чтобы он занял эту должность в Азоли, потому что не доверяю ему и не хочу держать при дворе. Я хочу убрать его подальше от короля в такое место, где его могут убить без лишних хлопот. Полагаю, я ответил на твой вопрос?
Дианора с трудом сдержалась. «Никогда, никогда нельзя его недооценивать», — снова сказала она себе.
— Да, — сказала она. — А кто может его убить?
— Это очевидно. Пройдет слух, что жители Азоли сделали это сами. Полагаю, Незо очень быстро даст им для этого повод.
— Конечно. А потом?
— А потом король проведет расследование и обнаружит, что Незо брал взятки в крупных размерах, а что он их будет брать, сомневаться не приходится. Мы казним кого-нибудь за убийство, но король решительно осудит методы и жадность Незо. Он назначит другого главного сборщика налогов и пообещает в будущем более справедливые меры. Думаю, это на время разрядит обстановку на севере Азоли.
— Хорошо, — произнесла Дианора, пытаясь не обращать внимания на небрежное «казним кого-нибудь». — И очень продуманно. Мне остается добавить только одно: новым сборщиком станет Раманус. — Она снова шла на риск. Когда речь шла о принципах, она оставалась пленницей и наложницей, а он был канцлером Играта и Западной Ладони. С другой стороны, существовали и другие способы измерять равновесие сил, и она старалась сосредоточиться на них.
Д'Эймон холодно смотрел на нее сверху вниз. Она выдержала его взгляд, ее глаза были широко раскрыты и смотрели неискренне.
— Меня давно забавляло то, — наконец произнес он, — что ты так покровительствуешь человеку, который захватил тебя. Можно подумать, что ты не возражала, что ты хотела этого.
Смертельно опасно, сверхъестественно близко к цели, но Дианора видела, что он ее испытывает, что этот выпад не имеет серьезной почвы. Она заставила себя расслабиться и улыбнулась.
— Как я могла возражать? Иначе я бы никогда не удостоилась таких приятных бесед, как эта. И в любом случае, — тон ее стал другим, — я действительно ему покровительствую. Ради блага жителей этого полуострова. А вы знаете, канцлер, что их благо всегда меня заботило. Он порядочный человек. Боюсь, что таких людей среди игратян немного.
Он
— Ты не знаешь, что это еще не все. — Но не успела Дианора понять его слова и удивительный тон, которым они были произнесены, как он прибавил: — Я серьезно подумывал о том, чтобы отравить тебя вчера ночью. Или предложить освободить и сделать гражданкой Играта.
— Какие крайности, дорогой мой! — Но Дианора чувствовала, что ее охватывает холод. — Разве вы не учили всех нас, что равновесие — это все?
— Учил, — серьезно ответил он, не поддаваясь на провокацию. Как всегда. Имеешь ли ты понятие о том, что сделала с равновесием при дворе?
— А как я должна была вчера поступить, по-вашему? — спросила она очень резко.
— Речь совсем не об этом. Это очевидно. — На его щеках вспыхнули пятна, что было большой редкостью. Но он снова заговорил своим обычным тоном. — Я и сам думал о кандидатуре Рамануса на эту должность. Будет так, как ты предложила. А пока, я чуть было не забыл упомянуть, что король тебя звал. Я перехватил послание раньше, чем оно попало в сейшан. Он будет ждать в библиотеке.
Дианора стремительно вскочила, как он и предвидел, в страшном волнении.
— Давно? — быстро спросила она.
— Не очень. А что? Ты же любишь опаздывать. В саду цветут анемоны, можешь ему сказать об этом.
— Я могла бы сказать ему еще многое другое, д'Эймон. — Гнев душил ее. Она пыталась взять себя в руки.
— И я тоже. И Солорес, полагаю, тоже. Но мы редко это делаем, не так ли? Равновесие, как ты только что заметила, — это все. Вот почему мне все еще приходится быть очень осторожным, Дианора, несмотря на то, что произошло вчера. Равновесие — это все. Не забывай об этом.
Она пыталась придумать ответ, оставить за собой последнее слово, но не смогла. Мысли ее разбегались. Он говорил о намерении ее убить, освободить, согласился на ее выбор кандидата в Азоли, а потом снова угрожал ей. И все это в течение нескольких минут! И все это время король ждал ее, и д'Эймон знал об этом.
Дианора резко повернулась и с отчаянием подумала о своем неприглядном наряде и о том, что нет времени вернуться в сейшан и переодеться. Она чувствовала, что раскраснелась от гнева и тревоги.
Шелто явно слышал последние слова канцлера. Его глаза над сломанным носом смотрели озабоченно и виновато, хотя он никак не мог помешать д'Эймону перехватить послание.
Она остановилась у входа во дворец и оглянулась. Канцлер стоял один в саду, опираясь на палку, — высокая, серая, худая фигура на фоне голых деревьев. Небо над ним снова затянулось тучами. Неудивительно, язвительно подумала Дианора.
Потом вспомнила пруд, и ее настроение изменилось. Какое значение имеют эти придворные маневры, в конце концов? Д'Эймон делает только то, что должен делать, и она теперь поступит так же. Она увидела свой путь. Она сумела улыбнуться, снова обрела внутреннее спокойствие, хотя в центре его все еще лежал камень печали. Низко присела в официальном реверансе. Пораженный д'Эймон неуклюже изобразил поклон.