Тигр
Шрифт:
В 1882 г. вблизи Владивостока объявился тигр-людоед, жертвами которого становились рабочие-лесорубы. И в черту этого города тигры, случалось, заходили вплоть до начала нашего века.
Старики, с которыми мне удалось переговорить, рассказали о проделках тигров уже не в столь отдаленном прошлом, очевидцами которых они были. Рассказали о том, как этот хищник днем давил лошадей, запряженных в плуг, не обращая никакого внимания на человека, и о том, как другие тигры нападали на стада коров при пастухах, бросались на коней под всадником. Были и такие звери, что вспрыгивали на работающий трактор или в кузов едущей автомашины. Пожалуй, в соседней Маньчжурии тигров-людоедов было больше, чем в русской части Дальнего Востока. О них обстоятельно писал Н. А. Байков в 20-30-х годах, живший там и много на тигров охотившийся.
Но все это уже в прошлом. За последние 50-60 лет очень многое изменилось и в повадках амурского тигра, и прежде всего в отношении его к человеку. В результате активной охоты на этого зверя к 40-м годам он едва не был истреблен - лишь около 30 особей сохранились в самых глухих отдаленных местах. Но в последующие годы в результате полного запрета охоты на него и охраны численность и площадь обитания зверя резко возросли, и среди амурских тигров не стало людоедов, не трогали они почти два десятилетия и домашних животных.
Известно немало случаев, когда поведение состарившихся и одряхлевших зверей было для людей вроде бы опасно: хищники регулярно приближались к сельским околицам, ходили по охотничьим тропам и путикам, "опускались" до того, что съедали приманку в ловушках и попавшихся в них зверьков, затаивались при приближении охотников, даже посещали помойки у таежных зимовий и подолгу держались близ них. Несколько раз промысловики рассказывали, как тигр ночами лежал около двери охотничьей избушки или стоял к ней мордой вплотную до утра, уходя лишь с рассветом. Создавалось впечатление, что эти хищники имели самые кровавые намерения, однако это было совсем не так. Такое свойственно в основном старым тиграм, но и они больше любопытствовали.
Как-то я работал в лесах по таежной р. Васильковке, что течет в Японское море. Однажды мой проводник, возвратившись из кратковременной отлучки в свое село, рассказал, что к бараку лесорубов, где он не раз ночевал, повадился тигр и, судя по следам, громадный. Ночами ходил вокруг, лежал у дверей. А накануне последнего прихода туда проводника произошло и смешное и печальное. Как-то перед сном один из мужиков вышел на минутку по нужде, постоял, зевая и глядя на полную луну, и вдруг увидел совсем рядом тигра: тот сидел на собачий манер и в упор его рассматривал... Этот мужик потом два дня не разговаривал, лишь мычал. Факт сам по себе очень примечательный: убить лесоруба тигру ровно ничего не стоило, но он его не тронул. Вскоре после того случая неподалеку нашли труп тигра, умершего явно от дряхлости. Я думаю, что это был тот самый, который на два дня лишил лесоруба дара речи. Но мысль моя в другом: почти при издыхании был "старик", а людей не трогал.
Тигр очень любопытен и часто наблюдает за человеком, идущим по лесу, а иногда и сопровождает одинокого путника. Если же он видит, что встреча неизбежна, то покойно, с достоинством уходит с пути человека.
Однажды тропою по берегу р. Васильковки тигр неожиданно подошел к парню, удившему рыбу, на два метра. Увидев рыбака, он как ни в чем не бывало спустился к речке и пошел бродом на другой берег. Перепуганный рыболов выронил удочку, обрызгав тигру морду, но тот даже не обернулся и ходу не прибавил. В похожем случае тигр прошел между двумя рыбаками, не обратив на них ни малейшего внимания.
Дальневосточный писатель, охотовед В. П. Сысоев, познакомившийся с жизнью тигров "в лицо", рассказал о таком случае. В декабре 1976 г. егерь Молчанов на Подхоренке заметил спокойно шедшего ему навстречу крупного тигра слишком поздно. Оторопев, он остановился, а зверь, невозмутимо глядя на него, уверенно и неторопливо приближался. Когда расстояние сократилось до десятка метров, егерь, не выдержав, выстрелил в воздух. Тигр остановился, внимательно и столь же спокойно осмотрел человека, затем, не теряя достоинства, свернул в сторону и скрылся в чащобе.
Таких примеров много. Создается впечатление, что амурский тигр, все чаще и чаще встречаясь с человеком, привыкает к нему, по-прежнему не боясь его, но по-новому меньше остерегаясь. Иначе как же расценить такие необычайные случаи, за достоверность которых я ручаюсь.
На бурной горно-таежной р. Хор это было, в Сихотэ-Алине, летом. Однажды прихватили нас врасплох проливные дожди. Мы хотели было пересидеть их в палатке, но за сутки и сами насквозь промокли и промочили все свое имущество. А с неба все било свинцовой дробью, густо барабанило по скатам палатки, стучало по листьям, черно рябило речку; мрачные, темные лохмотья туч опускались все ниже, и дальше полукилометра уж ничего не стало видно. Утратив всякую надежду хотя бы немного обсушиться около палатки, мы быстро свернули наш табор, прыгнули в лодку и устремились, обливаясь потоками дождя, к ближайшей охотничьей избушке, до которой было километров около тридцати.
Осень в царстве тигра. Фото В. И. Животченко
Там стало легче: обсушились, обогрелись. А дождь все лил и лил, и ничего в этом мире, кроме дождя, уже не осталось, а потоп вот он, совсем рядом, по крайней мере на Хоре, который на глазах вспухал, ярился и пенился, выплескиваясь из берегов.
Помаленьку к ночи мы только стали было успокаиваться, кар вдруг прямо над нашей избушкой совсем низко, совершенно неожиданно так ослепительно вспыхнула молния, бросив в оконце и дверные щели солнечно яркие потоки света, и тут же столь оглушающе и раскатисто ахнуло, что стены вздрогнули и печь пыхнула дымом. Мы вскочили с нар и застыли, соображая, что к чему. А над крышей загрохотало еще воинственнее; окно засинело мигающим электричеством, запахло гарью... Но вскоре грозовые силы укатили за Хор, и мы слушали их отголоски, посмеиваясь над своим испугом. Потом мой проводник Изот Иваныч угнездился поудобнее на нарах, приподнял на локте голову над подушкой и начал.
– Это что за страх! Вот расскажу я тебе, Серега, как можно совсем обмереть от него... Начал я как-то промышлять на протоке Рассыпной да по ключу Толчи, от Бичевой километров тридцать. Норку да колонков ловил еще по первоснежью. А для удобства на протоке Теплой разбросил палатку - маленькую такую, двухместную, в рост не подняться. Лежанка в ней, печка да угол для барахла всякого. Ночевки в ней устраивал на длинном переходе...
Будто припоминая события, Изот Иваныч долго смотрел на беспрестанно мечущийся лепесток свечного огонька, заскорузлыми пальцами смахнул с него отгоревшую нитку, растревоженно свесил с лежанки ноги и продолжал.
– Я еще по чернотропу приметил, что ходит по моим путикам тигра. Ну и ходи себе, думаю, - ты меня не трогаешь и я тебя не трону. Ан нет, начала рушить она нейтралитет: сначала приманку стала вынимать из капканов, потом енота в нем слопала, колонков почала красть. Чую, промышляем мы с ней на одном участке, а чей он - не поймешь. Она-то конечно считала, что земля ее и я воровски влез сюда - тигры же очень такое не любят, сердятся. Другой раз спиной чую, что глядит на меня, а обернусь - не вижу...