Тигриный лог
Шрифт:
– Прости… - поправила я рубашку, покосившуюся от удара. – Прости… я не знаю, как тебя зовут.
– Джин, - представился он, перехватив книгу в одну руку, а вторую прижав к груди, обозначая искреннее приветствие. – Куда так спешишь? Чуть не сшиб меня с ног.
Ну, это было преувеличением. Ему ничего не сделалось от моего налета, а вот меня чуть не отнесло обратно. Он был выше и, как мужчина, сильнее. Туловище невызревшей девушки вряд ли причинило ему много вреда.
– Звезда! – указала я на небо. – Я хотела… ла… ладно, в общем, - чуть не проболтавшись и исправив
– А, ты тоже заметил, что она никуда не движется и всегда там? – Джин хохотнул, понимающе покачав головой. – Учитель Хенсок невозможный человек! Мне пришлось на второй день готовить ужин, пока тебя не было и мы химичили сами. Он сообщил мне о знаке, но я обратил внимание, что она где была – там и есть. Выяснилось, что он проверяет этим наблюдательность. А звезда эта – Царица неба*, из созвездия Колесницы**. Она стоит в одной точке.
– Но как же распознавать время, когда нужно звать на ужин? – изумилась я.
– А как ты додумался до того, что что-то не так со звездой?
– Так небо светлее… - растерялась я.
– Ну вот, видишь. Ты всё-таки каким-то чутьём понимаешь, когда рано, а когда – пора, - Джин вместе со мной задрал лицо и засмотрелся на Царицу неба. – Этому и пытается научить нас Хенсок – чувствовать и понимать. Да и мастера тоже. Они всегда говорят, что не познав себя – не познаешь ничего. Знание есть в нас и иногда нужно раскрыть его, прислушаться, и истина у тебя в руках.
– Интересно… - задумалась я. Ох уж эти преподаватели, хитрые старикашки и прочие превратности судьбы! В покрывающемся сумерками дворике, расстеленном под настоящим горным небом, отличающимся от того, что мы видим снизу, мы с Джином постояли ещё немного, беседуя о тонкостях этого мира, в который пытался проникнуть человеческий разум. – И всё же, я с трудом верю, что хоть одно учение, будь оно философским или религиозным, способно дать людям какую-то высшую мудрость. Я скептик.
– Ты думаешь мы тут все подвижники искренние? – Джин заговорщически прошептал: - Почти все тут от безысходности, вот и всё. Но, ты знаешь, лично я постепенно вхожу во вкус. Буддизм говорит: нельзя укрыть три вещи – солнце, луну и истину. В этом есть что-то очень правильное. О том, что всё очевидное – очень просто, и единственное, чем не надо заниматься – это усложнять это простое, чтобы не застило ничего и не загораживало то самое явное.
Мои щеки невольно налились румянцем. Истина была в том, что я девушка. Это тоже никак нельзя укрыть? Ладно новобранцы, но мастера, вбивающие себе подобное годами, разве они не разоблачат меня? Разве не увидят?
– Так, мне надо возвращаться обратно, а я ещё не вернул трактат на место, - извиняясь, тронулся дальше Джин. – Приготовь нам что-нибудь повкуснее, куропаток там, или сочную отбивную, - пошутив, побрел он, а я вернулась внутрь. Он был таким милым… нет, если я буду называть у себя в голове ребят «милыми», то очень скоро поведу себя неподобающим образом. А как воспринимать иначе вежливого и рассудительного парня, который растолковал мне всё, уделил несколько минут, да ещё и обладал чувством юмора? Какое счастье, что хотя бы в бане я их не увижу, а то вдруг нашла бы и иные, запретные достоинства, о которых раньше и думать боялась, а тут вынуждена смиряться с их реальной близостью.
Осторожно прокравшись к душевым, за которыми, на основательном фундаменте из нетесаных валунов, устроилась баня, я дождалась, чтобы все вышли, пересчитав по пальцам каждого, чтобы наверняка. С полотенцем и запасным бельём, я тихонько забралась по четырём ступенькам и, отодвинув дверцу, скинув сандалии, на цыпочках устремилась к нагретой воде. Этого мне не хватало тут больше всего – нормальных условий для содержания себя в гигиенической чистоте. Я не была закаленным монахом и не собиралась им становиться, поэтому обтирание ледяной, колодезной водой, даже если она постоит немного и подогреется до прохладной комнатной температуры, казалось пыткой. Я умывалась и чистила ей зубы, но большее терпела с трудом. А на кухне, где доступ к печке и можно было бы помыться, слишком опасно – вдруг кто зайдет? Тут ведь нигде нет замков, а то и дверей! Кроме главного – на воротах, где Лео не лает, не кусает, но всё равно никого не пускает. В общем, возвращаясь к главной проблеме - нигде не скрыться. В свою комнату я не натаскаюсь воды, разве что для совсем скромного обмывания, но всё это совсем не то. Бедные мальчишки, как они обливаются каждое утро в этих душевых?
Скинув серо-сизый халат-кимоно мужского покроя, я встала под душ с горячей водой и, пустив её тонкой струёй, чтобы не быстро кончилась, принялась натираться захваченным мылом, сдерживаясь, чтобы не напевать от удовольствия. О, благо горячей воды, тебе можно поклоняться! Я всего-то два дня была без него, а после этого придётся неделю. Жуть! Выключив воду, я намылилась с головой, хорошенько потирая все части тела и, закрыв веки, опять несильно ввернула воду, начав смывать с себя скудную пенку (мыло тут было не парфюмерное, а чуть ли не хозяйственное, из пахучих трав). Со стороны входа послышался легкий топот, отдаленный… Я замерла, почти ахнув. Что это ещё? Пусть тут и одна скудная лампочка, но даже при таком свете бабу от мужика отличишь. Я застыла, покрываясь гусиной кожей и трясясь от ужаса. Шаги приближались и, кажется, вот-вот мне настанет конец. Кто бы это ни был, я не только вылечу отсюда, разоблаченная, но подставлю Хенсока и, не в последнюю очередь, испытаю позор, явившись голой перед очами некоего мужчины. Всё-таки я ещё была девушкой при чести, а тут такое… Шаги были уже за поворотом, совсем рядом, оставалось кому-то выйти из коридора в помещение с душевыми, когда…
– Сандо! – послышался голос от входа. Слабый и неуверенный голос, как будто боящийся сам себя. Кто бы это мог быть? Я такого ещё не слышала тут. Очень странный мужской альт, иначе не назвать.
– Да?
– Идём, позанимаемся.
– Прямо сейчас? – говорили два совершенно неизвестных мне человека. Вернее, я слышала уже от кого-то про кого-то, кто Сандо, но что и кто это – без понятия. Так что, что за люди были за углом, я не могла и представить. Радовало только одно, обладатель мужского, но немужественного голоса спас своими внезапными желаниями мою задницу.
– Да, ты же просил меня. У меня есть время сейчас. – есть время? Это кто тут такой занятой? Я прикрыла рот ладонью, чтобы не сопеть и не хмыкать.
– Я сейчас подойду…
– А что ты тут забыл? Не мылся?
– Нет, я мылся, просто увидел свет… думал, тут кто-то есть… - кто-то, кто отвлек Сандо от вторжения, подошёл до угла, у которого стоял тот и я, с вящим ужасом наблюдая, как высовывается из-за угла рука, вжалась в стену. Но длины руки хватило, чтобы не высунулся её хозяин. Она дотянулась до выключателя и, щелкнув им, погасила лампочку над моей головой.