«Тигры» в снегуМемуары танкового аса, Руббель Альфред

«Тигры» в снегуМемуары танкового аса

на обложку

Руббель Альфред

Шрифт:

Обзорная карта показывает движение трех групп армий, которые 22 июня 1941 года вошли в занятые советами бывшие польские области, чтобы потом войти глубоко в Россию. 12-я танковая дивизия, в которой тогда служил Альфред Руббель, в начале русской кампании была подчинена 3-й танковой группе, которая действовала на северном крыле группы армий «Центр».

Немецкая танковая колонна пробивает себе путь вперед по пыльным дорогам России.

июня и дни после него

Приказ по 9-й роте зачитал командир роты обер-лейтенант Оберман. Оберман был всеми любимый офицер. Он всегда пытался выполнять свои служебные обязанности наилучшим образом. Он все еще не полностью отошел от тотально несчастливого для него посещения нашей роты в ноябре 1940 года командиром полка полковником Штенгеляйном. Делом его чести теперь было реабилитировать себя, но не за счет тупых мероприятий на горбу личного состава нашей роты, которые нас достали, а среди начальства принесли ему славу злой собаки. Не так, как обычно при зачитывании приказа, в этот раз мы, примерно 120 человек, сидели кругом на опушке леса, а шеф стоял под деревом. Я помню фразу: «Завтра утром, 22 июня, мы начинаем наступление». Было сказано, что враг, слово «русские» или «Советы» произнесено не было, располагает танковой группой, по силам примерно равной нам. Первым атакует 1-й батальон. Больше я не помню, прежде всего я не помню пресловутого «приказа о комиссарах». Я думаю, что после долгого периода неопределенности каждое слово, которое вносило ясность, должно было запомниться.

Каким у меня было настроение? Я был подавлен, потому что было ясно, что мы будем воевать против русских. Мы идем против государства, которое в его тогдашнем состоянии являлось неизвестной величиной. Какое гигантское расстояние до Москвы, до Урала, а там Россия только по-настоящему начинается, потом Сибирь и до Тихого океана. Я знал про Березину, про Бородинскую битву, про горящую Москву 1812 года и про гибель Великой Армии. Я знал о бесконечных просторах России и о неспособности людей, по крайней мере до этого времени, взять их под контроль.

Русский БТ-5 был подбит. Немецкий солдат исследует пробоины в броне башни. Хотя русские танки обычно обладали лучшим вооружением, чем немецкие танки, этот недостаток мог быть выровнен за счет лучшего тактического командования немецкими танковыми соединениями. Только благодаря этому стали возможны первые успехи немецких соединений в начале русской кампании.

Генерал-лейтенант Херманн Гот командовал 3-й танковой группой, в которой 12-я танковая дивизия воевала до октября 1941 года.

После этого 3-й танковой группой командовал генерал-лейтенант Георг-Ханс Райнхардт. Оба генерала были опытными полководцами и были награждены высокими наградами.

Советская армия в первые месяцы русской кампании потеряла большое количество танков. На фотографии выведенные из строя русские танки типа Т-26.

Вернемся к воскресенью 22 июня. Мы провели ночь в наших танках или прямо возле них, с караульными и заряженным оружием. Роту отделили от первого и второго обозов и забрали колесные машины. Наступило утро, в 3.30 началось наступление. В группе армий «Центр» наша 12-я танковая дивизия сначала была резервом. Она составляла, вместе с 7-й и 19-й танковыми дивизиями и еще четырьмя моторизованными дивизиями, 3-ю танковую группу, которой командовал генерал-полковник Гот. 3-я танковая группа и 9-я армия под командованием Штраусса с восемью пехотными дивизиями имели задачу, быстро продвигаясь, обойти и окружить 3-ю и 10-ю Красные армии. Быстрые немецкие соединения должны были продвинуться как можно дальше на восток, потом развернуться на запад и окружить русских

в глубине их территории, а оставшиеся сзади пехотные соединения — уничтожить окруженные части.

Артиллерию мы практически не замечали. Она должна была быть далеко от нас, вдалеке мы слышали разрывы снарядов. Иногда мы видели небольшие группы самолетов, летевшие на восток. Сначала казалось, что война нас избегает. В первые дни, я не знаю, сколько дней, мы не имели соприкосновения с врагом. Инженерных сооружений, таких как полевые позиции, минные поля или противотанковые рвы, мы не видели. Ударов русских резервов тоже не было, это указывало на то, что первая цель — разгром стоящих в Белоруссии русских сил — была достигнута.

После встречи с первыми русскими танками Т-34 (здесь на фотографии) немецким танкистам стало ясно, что их техническое отставание они могут компенсировать только лучшей тактикой и лучшим командованием.

Бронирование Т-34 под углами позволяло снарядам рикошетировать. Простая ходовая часть с широкими гусеницами делала танк очень быстрым и очень проходимым. С его эффективной 7,62-сантиметровой пушкой до середины 1942 года он был лучше вооружен, чем любой немецкий танк.

Мы, 3-й батальон, следовали за передовыми дивизиями, предположительно за 19-й танковой дивизией. Наша дорога шла по сувалкинскому выступу, затем на севере по Литве, которую оккупировал СССР До переправы через Мемель (по-литовски Немунас) у Олиты с врагом мы не встречались. Там были только приграничные бои. К сожалению, на второй или третий день у нашего танка сломалась коробка передач. Как это было принято в танковых войсках, командир роты пересел в другой танк, а наш оставил стоять. Мы надеялись, что нас скоро отвезут в мастерскую, но это заняло некоторое время. Мы стояли одни в бескрайних полях и очень боялись, что на нас нападут русские, выходящие из окружения. Наконец приехал эвакуатор. Мы пересекли Мемель у Меркена и приехали в мастерскую, я думаю, что она находилась около Лиды. Наш полк был в бою далеко впереди. Здесь было очень небезопасно, рассеянные русские, не только бегущие, но и воюющие, были повсюду. Встречи с врагом теперь происходили чаще. Деревня, в которой находилась мастерская, строго охранялась. Разведывательные отряды искали русских солдат. Там я был свидетелем ужасного события — у церковной стены были расстреляны трое русских партизан.

Наш танк скоро отремонтировали, и мы поехали на восток к нашей роте. Командир нашего танка, унтер-офицер, о котором мы с самого начала были не самого высокого мнения, все время затягивал наше возвращение в роту. Ему было страшно, он описывал нам свой опыт из французской кампании и рассказывал про ужасы войны. Он действительно пытался склонить нас к саботажу и возвращению танка в мастерскую с новыми повреждениями. Но он нас не разжалобил, и делать это мы отказались. Наконец мы догнали нашу роту, это было уже недалеко от Минска, там удался прорыв через укрепления на старой русской границе. Эти укрепления не сыграли для русских большой роли. Там не было тяжелых боев, потому что русские войска были дезорганизованы. Все это закончилось закрытием котла у Белостока и Минска.

Танк IV 12-й танковой дивизии въезжает в сильно разрушенный русский город. Командир в командирской башенке подвергался особенной опасности быть застреленным одним из многочисленных русских снайперов.