Тихая, как последний вздох
Шрифт:
— Мы ведь не посвящали вас в наши тайны и у вас такие же шансы, как у других. Но если вы считаете неудобным для себя бороться за награду, которую сами учредили, то, в случае вашей победы, вы можете передать ее тому, кто займет второе место, и удовлетвориться моральным триумфом.
— Но я…
— Полагаю, что мистер Тайлер прав, — сказал Алекс. — В конце концов, человек, чьи типографии подарили миру столько поразительных загадок, должен сам попытаться разгадать одну из них.
Кварендон глянул на него глазами загнанного оленя, но вдруг его круглое лицо прояснилось, и он широко улыбнулся.
— Это верно! — храбро сказал он. — Но если я себя полностью скомпрометирую, прошу надо мной не смеяться. В конце концов, я всего лишь скромный издатель, а не автор… — он поколебался и взглянул на доктора Харкрофта, который в одиночестве стоял у стены: — А как насчет моего сердца? — с внезапной надеждой спросил он. — Не считаете ли вы, что это слишком тяжелое испытание для него?
— Нет, не считаю, — Харкрофт отрицательно покачал головой. — Думаю, я не нарушу врачебную тайну, если скажу, что оно может вынести и гораздо большие нагрузки. Кроме того, я же здесь, с вами.
Кварендон развел руками.
— Сдаюсь. Кажется, у вас есть для меня какой-то конверт?
— Да, — Тайлер отступил назад и взял со стола первый из одинаковых продолговатых конвертов. Он поднял его и замер. Далеко за плотно запертыми дверями зала раздался жуткий, леденящий кровь крик, вопль убиваемого существа, разрывающий уши, проникающий в мозг, и внезапно резко оборванный. В наступившей затем тишине, послышался глухой стук упавшего тела, и тяжелые шаги, которые, удаляясь, растворились в тиши.
— Что… что это было? — сэр Гарольд Эддингтон шагнул к двери, но тут же остановился, как вкопанный.
Тихий, выразительный, низкий женский голос, звучащий, как будто со всех сторон, мелодично произнес:
— Кто среди нас, живущих, сказать посмеет: «Я видел смерть, когда она входила. И знаю, куда ушла она, Оставив позади молчанье»? Известны смерти тысячи ходов разнообразных, Которыми в наш дом она проникнет без препятствий, Не станут ей преградами замок замысловатый, Засовы крепкие и верная охрана. Ибо сквозь стены и решетки проникая, Она следов своих не оставляет, Холодная, таинственная, неизбежная, Мрачная и тихая, как последний вздох.Голос утих, а где-то далеко, в глубине замка, зазвенели тяжелые цепи, раздался звук удара железом о железо, глухой вопль и, наконец, наступила тишина.
— Господи! — сказал Кварендон, глядя на дверь. — Я уже могу идти?
— Еще минутку. Прошу вас открыть конверт и прочесть указание. Оно очень краткое.
Мистер Кварендон сделал то, о чем его просили. Он взломал восковую печать, вынул из конверта сложенный листок бумаги, прочел про себя текст, шевеля губами, и сунул конверт в карман на груди, оставив лист бумаги в руке.
— Еще пять секунд! — Тайлер смотрел на секундомер. Три… две… можно!
Толстяк-издатель двинулся к двери, на какую-то долю секунды заколебался и открыл ее.
Где-то вверху прозвучало отчаянное рыдание женщины, перешедшее в тихий стон. Мелвин Кварендон вышел, закрыв за собой дверь. Фрэнк Тайлер склонился над листом и записал время.
— Это было очень красиво, — прозвучал тихий женский голос.
— Что? — спросил Кедж.
— Эти стихи о смерти, — сказала миссис Александра Уорделл и с улыбкой посмотрела вверх, словно в поисках места, откуда доносился голос. — Очень красиво.
XV
«Ты сам теперь пересекаешь запятнанный убийством дом…»
Джо посмотрел на часы. Прошло четырнадцать минут с тех пор как Мелвин Кварендон закрыл за собой дверь зала. Далеко, в темных глубинах замка, где он исчез, временами раздавался протяжный человеческий вопль, звон цепей и внезапный грохот, а когда эти звуки стихали, реальная гроза, бушующая за окнами, доносила непрерывный шум волн, яростно бьющихся о скалу. Один раз где-то поблизости даже ударила молния, но гроза и ливень, казалось, стали удаляться.
— Интересно, удастся ли ему? — громко сказал Фрэнк Тайлер, поглядывая на дверь.
Словно в ответ на его слова она медленно открылась. Толстощекий владелец КВАРЕНДОН ПРЕСС вошел и закрыл дверь за собой. Он молча подошел к часам и улыбнулся.
— Тот, кто найдет Белую Даму, не будет испытывать сомнений, гадая, не нашел ли я ее раньше!
Он развел руками.
— Значит, вы не нашли ее? — с невинным девичьим интересом спросила Дороти Ормсби. Она сидела в одиночестве у одного из маленьких столиков, держа перед собой открытый блокнот.
— «Не нашел», — рассмеялся мистер Кварендон, — означало бы, что я шел в каком-то направлении, но мне не удалось дойти до цели. Нет, я просто прогуливался по коридору с этим листком и раз за разом перечитывал его. За дело, Фрэнк! Мне интересно, выйдет ли еще кто-нибудь из игры с таким же позором, как я? Так или иначе, но что я точно знаю, так это то, что мне положен двойной виски без содовой. Этот замок действительно жутковат, а уж голоса…
Аманда, стоявшая рядом со столом, где находились напитки, подошла к нему, держа стакан в руке.
— Безо льда?
— Спасибо, детка! — Мистер Кварендон взял из ее руки стакан и поднес к губам.
Джо заметил, что рука издателя не дрожит. Доктор Харкрофт, несомненно, хорошо знал своего пациента.
Дороти перевернула страницу блокнота и что-то быстро записала.
Фрэнк Тайлер поднял черную вазу и запустил в нее руку. Затем грациозно поставил вазу на столик и развернул вынутую оттуда бумажку.
— Мистер Джо Алекс! — объявил он. — Трепещите, дорогие гости! Ваша репутация брошена на весы! Чья перевесит?