Тихая ложь
Шрифт:
Я засовываю телефон в карман и закатываю последний чемодан в свою новую спальню. Она находится на другом конце четвертого этажа, самом дальнем от спальни Драго. Она небольшая, с одним окном, на котором даже нет занавесок. В воздухе витает слабый запах свежей краски, намекающий на то, что в комнате, вероятно, недавно был сделан ремонт. Мой взгляд падает на узкую кровать, стоящую у стены, и не отрывается от нее.
Я не люблю спать одна.
В ночь после смерти родителей я впервые пробралась в кровать сестры, чтобы поспать. Артуро обнаружил меня там, когда утром пришел нас проведать, но ничего
Ася никогда не просила меня вернуться в свою кровать. Ни разу. Даже когда ее кровать стала слишком мала для нас двоих. Моя милая сестренка-близняшка. Моя вторая половинка. Люди часто ошибались, считая ее более хрупкой. Ася всегда была интровертом, тихой, и ничто, кроме музыки, не интересовало ее слишком долго. Но она намного сильнее меня. Просто я лучше умею притворяться.
Когда мы стали старше, я перестала пробираться в ее постель. Я была уже большой девочкой, и ожидалось, что я буду спать в своей собственной. Там всегда было холодно и одиноко, никогда не было покоя. Чаще всего мне это удавалось, но бывали моменты, когда я не могла успокоиться. Я ворочалась и ворочалась, пока кровать подо мной не заскрипела, когда Ася забиралась рядом со мной. Она всегда знала. Боже, как мне ее не хватает.
Я очень рада, что она нашла Пашу. День ее свадьбы был самым радостным днем в моей жизни. Видеть ее счастливой и улыбающейся, после всего, что ей пришлось пережить, было для меня исполнением желания. Даже если в какой-то мере это означало ее потерю.
Я снова достаю телефон и смотрю на экран. Звонить Асе уже поздно, мы уже пообщались днем. Бросив аппарат на кровать, я приседаю рядом с желтым чемоданом, в котором хранятся самые необходимые вещи, и начинаю рыться в нем в поисках записной книжки. Писательство всегда поднимает настроение, когда я чувствую себя подавленной.
Пять минут спустя я лежу, растянувшись поверх одеяла, и листаю свой толстый блестящий блокнот, когда меня осеняет мысль. Я так и не спросила Драго, откуда он узнал о моей истории.
Блондин, сидящий напротив меня в кабинке, наклоняется вперед и показывает на меня пальцем.
— Ты мне не нравишься, Драго.
— Ну, ты мне тоже не нравишься, Белов, но, так уж получилось, что твоему пахану нравятся боеприпасы, которые я предлагаю. Так что, мы делаем бизнес или нет?
Русский сужает на меня глаза и разражается хохотом, затем берет телефон и звонит кому-то, вероятно, Петрову. У Сергея Белова глубокий голос, поэтому я слышу все, что он говорит, но это не дает мне возможности понять, о чем он говорит по-русски с паханом Братвы.
— Доставка раз в два месяца, — говорит он в конце разговора. — И Роман хочет встретиться с тобой лично. В следующем месяце.
— Хорошо. Я сообщу тебе время и место.
Белов кивает и встает, чтобы уйти, затем опускает взгляд на кресло, которое он только что освободил.
— Не возражаешь, если я сфотографирую кабинку? Я все пытаюсь
Я поднимаю бровь.
— Какие-то особые причины?
— Да. — Он поднимает телефон и делает снимок. — Судя по всему, кровь трудно вывести с обивки светлого цвета.
Я провожаю его взглядом, пока он идет к выходу, насвистывая по пути. Похоже, он такой же сумасшедший, как и те, о ком я слышал.
Взяв со стола телефон, я проверяю сообщение, которое Филипп прислал мне ранее, — адрес человека, который настучал румынам о нашем грузе. До него еще несколько часов езды, но у меня еще есть время заскочить туда и посмотреть, чем занимается моя прекрасная женушка, прежде чем я отправлюсь в путь. Йован ежечасно присылает мне отчет, и в последней из них говорится, что Сиенна и ее подруга только что вошли в ресторан, расположенный в пятнадцати минутах езды от клуба.
Подземный гараж под Наосом заполнен несколькими автомобилями, включая внедорожник, на котором я приехал сюда, и две машины, которые я использую, когда не хочу, чтобы меня заметили. Я прохожу мимо всех этих машин и подхожу к черному мотоциклу, который я припарковал в дальнем углу. Ездить на двух колесах — гораздо более мудрый выбор при решении деликатных вопросов. Наш стукач Уэсли стал одной из таких проблем, и его нужно поставить в пример другим сотрудникам, чтобы они знали, что будет, если они последуют его примеру.
Подъехав к ресторану, я припарковал свой мотоцикл со стороны водителя белого седана Йована и поднял козырек на шлеме. Моя жена сидит за столиком у окна, с ней та блондинка из "Наоса". Они о чем-то смеются. На Сиенне свитер ужасного синего оттенка. Как будто этого недостаточно, он украшен блестящими золотыми деталями, которые сверкают, когда на него падает солнечный свет. Мой взгляд скользит по ее ногам, облаченным в блестящие золотые брюки-скинни, и останавливается на туфлях. Они такого же синего оттенка, как и ее свитер, с маленькими бантиками на каблуках.
— Я слушаю, — говорю я и поворачиваюсь к Йовану.
Он высунул локоть из открытого окна и кивнул в сторону женщин.
— Она встретилась с этой девушкой, Луной, и еще одной подругой в торговом центре. Они зашли в несколько бутиков, купили какие-то безделушки, потом она затащила их в магазин, где продаются канцтовары.
— И что она там купила?
— Несколько блокнотов и несколько ручек. И держатель для ручек, похожий на кролика. — Он закатил глаза.
— А после?
— Они немного погуляли по торговому комплексу, делая селфи, а потом мы высадили другую девушку у ее дома и приехали сюда.
— Что-нибудь еще?
— По дороге сюда ей позвонил брат.
— О чем они говорили? — спрашиваю я.
— Я не слышал его разговора, но, судя по ее ответам, думаю, он хотел узнать, все ли у нее в порядке. Она сказала, что прекрасно проводит время, тратя твои деньги.
Я оглядываюсь на жену. Банк присылает мне текстовое сообщение каждый раз, когда используется моя карта. Сегодня я не получил ни одного. Она оплачивала свои покупки собственными деньгами.
Йован говорит что-то еще, но в шлеме я не улавливаю.