Тихая моя родина

В этих заметках нет ни какой системы, у меня ни когда не было возможности по заранее составленному плану посещать святые места Вологодчины или посвятить достаточное время изучению нашей церковной истории. Просто, много лет проработав в областной газете и постоянно бывая в разных уголках нашей епархии, я не обходил стороной монастыри, храмы, святые места, общался со священниками и мирянами, многое из того, что довелось узнать об истории и современности Вологодской епархии просилась на перо и выходило отдельными публикациями (В основном это было в 90-е годы)

Сейчас решил всё это обобщить и представить, как отдельную книгу, что–то переработав, вспомним, добавив. Сразу же стало заметно: картина получилась очень неполной, основную её площадь составляют белые пятна, которые мне уже не суждено заштриховать. А, может быть, это и не беда? Один сделал одно, другие сделают другое и по–другому, и бессистемная сумма фрагментов встанет в общей системе на свои места.

Эти заметки — посильный дар моей малой родине — Вологодчине, где я родился, вырос, пришел в Церковь и прожил всю жизнь. В них слишком много моей личной судьбы, только она и объединяет их в единое целое. Надеюсь, мне послужит хотя бы некоторым извинением искренняя любовь к родной земле и её духовным сокровищам.

Из евангельских слов мы сложили горькую поговорку: «Нет пророка в своём Отечестве». Если мы на самом деле так думаем, — это беда. Ведь, не отыскав в своём отечестве «пророка», мы и Отечество обязательно потеряем, оторвемся от него духовно, и останемся под нашими ногами обезличенная территория, единица административного деления. Поэтому так важно найти «пророка» на своей родной земле, обрести рядом с собой великое и величайшее. Наверное, именно так рождается Родина в душе.

Вот, к примеру, территория Кирилловского района чем особенным отличается от других? Да вроде бы и ни чем. Здесь красиво, конечно, но мало ли где красиво? Но есть территория, а есть земля. И земля эта — особая. Вологодский историк П. А. Колесников насчитал в Кирилловском районе 85 поселений XII–XVвеков, больше, чем в любом другом районе области. Эта древняя земля так основательно проработана духом за многие века, что это позволило ей стать особым уникальным миром, подобно которому не отыскать на Руси. В расмусе всего лишь 20-и километров от Кириллова сосредоточено столько всего «самого–самого», что просто уму непостижимо.

Кирилло — Белозерский монастырь по размерам своим превзошёл Троице — Сергиев и Соловецкий. Он был самым большим монастырем на всей Руси, а по своему духовному значению стоял на втором месте после Троице — Сергиевой Лавры.

Горицкий монастырь мог некоторое время претендовать на роль второго и даже первого русского женского монастыря. Московский Новодевичий монастырь был основан незадолго до Горицкого, а возвышение его началось позже Горицкого.

Пустынь преподобного Нила Сорского… В конце XVвека этот всемирно известной святой основал первый в России скит. Архиепископ Черниговский Филарет писал: «Не было ещё до этого в Русской Церкви такого сочинения, каков устав скитской жизни преподобного Нила».

Ферапонтов монастырь. Великого создателя ферапонтовских фресок Дионисия уже современники считали самым знаменитым на Руси иконописцем. И теперь это единственные в России фрески начала XVIвеке, которые уцелели в авторском исполнении почти в полном объеме.

Трудно представить, что на таком малом пространстве сосредоточено столько всего «первого», «самого», «единственного». Это невеликая земля — целая вселенная. Такой вывод делает разум, опираясь на факты. Но подарит ли разум свой вывод сердцу? Одно дело — знать, а другое дело — чувствовать. Надо туда ехать, идти, добираться…

Тяжелое серое небо легло на обитель преподобного Кирилла. Казалось, что огромные монастырские башни, словно атланты, держат на себе низкий небосвод. Наверное, только на русском севере могла возникнуть эта огромная, мощная твердыня. Её строили люди, привычные к тяжелому небу над головами. Суровые люди.

Иду по безлюдной обители, не замедляя шаг — погода не располагает к созерцательности. Каменная мощь монастырских строений вместе с дождем тоскливо холодят душу. А за окнами храма — огоньки. И дверь не заперта.

Иеромонах служит молебен. Кроме него, в храме, у мощей преподобного Кирилла, молятся только бабушка и молодой мужчина. Да я вот ещё просочился. Как быстро всё меняется в душе, стоит лишь войти в общую молитву. Тихо, спокойно, тепло. Не даром ведь Господь говорил: «Где двое или трое собрано во имя Моё, там и Я посреди них». Верю, что Христос посреди нас, потому что без Него душу не согреть. Понимаю, что монастырь именно здесь, где трое, а всё остальное вокруг нас — крепость.

Братия монастыря сейчас совсем маленькая: иеромонах–наместник и два послушника (2000 г. — прим. автора). Но может ли монастырь быть маленьким? Ведь если во имя господня собрались три человека, Господь так же посреди них, как и там, где собрались триста человек. Огромная крепость и толща туч над нею простираются в горизонтали, а тоненькая струйка Богослужения создает вертикаль, связь с Небом. Лучше, когда молитвенных струек больше, но так или иначе — вертикаль уже существует.

После молебна мы разговариваем с отцом Кириллом, наместником монастыря. По светскому образованию он врач, принял монашеский постриг в Спасо — Прилуцком монастыре, и вот с июля 1998 года — здесь. Отец Кирилл не думает, что в ближайшее время обитель начнет стремительно наполнятся иноками: «В северных краях братия не быстро растет». Он говорит об этом без тени уныния, в его голосе чувствуется спокойный реализм. Так же можно было бы сказать о том, что на севере лето короткое. От чего же тут унывать? Мы здесь выросли, мы знаем местные условия. Нам известно, что гнать лошадей по глубоким сугробам не стоит.

Храм, где покоятся мощи преподобного Кирилла, пока не передан монастырю. Но и в этом нет повода для уныния, потому что руководство музея разрешает совершать здесь Богослужения. Жизнь духа вообще очень редко пересекается с юридическими вопросами о правах собственности.

Позднее мы разговорились с молодыммужчиной, с которым встретились на молебне. Оказалось, что он — сотрудник петербургского ОМОНа. Во сне ему явилась икона Божьей Матери, и в памяти врезался отчетливый голос, сказавший, что икона — «Белозерская». Видел он так же святого старца, который был похож на преподобного Сергия, но почувствовал, что этот другой святой. А когда потом взял в руки книгу о святынях Белозерья, на иконе преподобного Кирилла узнал старца, явившегося ему во сне. Так он приехал сюда, чтобы попостившись, исповедаться и причаститься, облегчить и успокоить душу.