Шрифт:
К ПОСЛЕДНЕМУ ЦАРСТВУ
Часть первая. Выборы.
Очередные выборы президента Российской Федерации обещали быть невыносимо скучными. Правитель сошёл наконец с дистанции, но он четко и однозначно, хотя, конечно, косвенно и двусмысленно, назвал своего преемника. Все прекрасно понимали, что Преемник будет поддержан на выборах всей мощью государственной машины, а кому и когда в России удавалось выигрывать гонки, в которых участвует государство?
В качестве кандидатов зарегистрировались лишь несколько холуев Правителя, разумеется,
Итак, все уже знали, кто будет следующим президентом, и ни кого эта байда под названием «выборы» всерьёз не интересовала, кроме либерал-истеричек и угрюмых «патриотов», а таковых в общей сложности вряд ли набиралось и 3 %. Лишь политтехнологи радостно потирали шаловливые рученки, намереваясь по легкому срубить бабла на выборах, которые невозможно было проиграть, да ещё напрягались чиновники, которым предстояло обеспечить добровольно-принудительную явку.
И вдруг в эти тусклые будни чиновничьей демократии ворвалась … как бы веселая шутка. Ни кому не ведомый кандидат с неопределённой политической физиономией обнародовал программу, которая дышала грубой и беззастенчивой «народностью». Там были такие пункты:
«Сократить чиновничий аппарат минимум на 80 %.
Освободить от уплаты подоходного налога граждан, чья зарплата составляет не более полутора минималок.
Вернуть прежний пенсионный возраст. За бедных заплатят богатые.
Приравнять казнокрадство и взятки к особо тяжким преступлениям. За особо тяжкие преступления вести смертную казнь».
Там была ещё пара пунктов про большие льготы малым предпринимателям и про поддержку Церкви, но обсуждали в основном первые четыре пункта.
Эта программа всех развеселила, но её, казалось, ни кто не принял всерьёз. Политологи презрительно кривились: «Дешевый популизм». Большие люди на всякий случай велели своим шестеркам пробить, кто стоит за этим кандидатом, и убедившись, что за ним не стоит ни кто, успокоились. А маленькие люди попросту не поверили в эти обещания. Каждому не по разу приходилось получать сообщения о том, что он выиграл миллион. Этому не верили, не проверяя. Вот и тут не поверили. Всё это звучало слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Только вот что удивительно: когда дошло до сбора подписей в поддержку этого кандидата, подписи посыпались на него сотнями тысяч вообще без проблем и без видимого напряжения. Похоже, люди решили, что во всяком случае ни чего не теряют, поддерживая возмутителя спокойствия. Меж собой его часто называли «Обещалкиным», на публику демонстрируя многомудрый скепсис, а в глубине души всё же робко надеясь, что будет исполнена хотя бы половина данных обещаний. К тому же, ни кому не хотелось голосовать за очередного вора, а в том, что «все они воры» ни кто не сомневался. Так во мгновение ока «дешевый популист» зарегистрировался кандидатом в президенты.
***
Его звали Александр Иеронович Ставров. Он был полковником спецназа. Вроде бы армейского спецназа, но не ГРУ. По этому поводу он как-то обронил: «Бывает такой спецназ, про который вам лучше вообще не знать, что он бывает». Он сказал это тихо и немного зловеще, этот его тон, столь не свойственный политикам, у всех отбил желание задавать дальнейшие вопросы. Потом он ещё как-то обронил, что офицерскую карьеру выстраивал «под бамбуками». На это все с пониманием закивали, ведь в России вряд ли можно найти человека, не осведомленного о местах произрастания названного растения. И позднее у Ставрова ни когда не спрашивали, где именно он служил и чем по ходу службы занимался. Либералы частенько называли его профессиональным убийцей, на это он ни разу не отреагировал.
А началась история его выдвижения так. Встретились в кафе после долгой разлуки три одноклассника, которые когда-то были друзьями: полковник, психолог и бизнесмен. Эта встреча не имела ни какой цели, они просто болтали обо всем на свете, и как всегда в таких случаях, перешли на политику. Ругали казнокрадов, возмущались тем, как любит власть издеваться над простыми людьми и пришли к выводу, что с такой властью у России нет будущего. Будет только хуже, потому что Правитель был во всяком случае яркой и сильной личностью, а на его место придет такой же любитель гор (от слова «берг» – гора), но личностью он уже не будет.
Наконец психолог с характерной фамилией Мозгов сказал Ставрову:
– Саня, знаешь, какой президент нужен России? Такой, как ты!
– Это так, – скромно ответил Ставров. – Только нет денег на предвыборную кампанию. И ни кто не даст.
– А Бабкин на что? – Мозгов кивнул на бизнесмена.
– Мужики, не надо обольщаться денежным звучанием моей фамилии. Я не так уж богат.
– Сколько можешь дать? – как бы в шутку спросил Мозгов.
– Ну … миллион баксов, от силы полтора. Больше мне не потянуть. А для предвыборной кампании президента это не деньги, – почему-то очень серьёзно сказал Бабкин.
– На первое время хватит, – тем же пародийным тоном заключил Мозгов. – Саня, так ты согласен пойти на выборы президента?
– Согласен. – сказал Ставров, холодно улыбнувшись.
– Полковник, а ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, как страной управлять? – спросил Мозгов, кажется, несколько обескураженный тем, что его предложение было воспринято с такой серьёзностью.
– Нет, конечно. Откуда? Но программа у меня есть. Содрогнетесь.
– Надеюсь, в хорошем смысле?
– В охренительном, – отрезал Ставров.
Мозгов, начавший этот разговор, теперь, кажется, не знал, что делать с его неожиданными результатами. Он попытался соскользнуть с темы:
– У нас с Бабкиным фамилии на удивление говорящие, а вот твоя фамилия, Ставров, мне ни о чем не говорит. Что она значит?
– «Ставрос» по-гречески «крест». Я, кстати, награжден георгиевским крестом.
– Ну да, конечно, на наших военных если и есть крест, так разве что наградной. А ты хоть крещеный?