Тихая музыка за стеной (сборник)
Шрифт:
– Извините, – сказала Мирка. – Значит, из другого окна.
Она положила трубку. В дверь позвонили. Это явился Леонард.
– На ловца и зверь бежит, – прокомментировала Мирка.
Ариадна распахнула дверь и прошипела, четко артикулируя каждую букву:
– Если ты завтра же не переедешь ко мне с вещами, я все верну на свои места.
Леонард растерялся. Он никогда не видел Ариадну в гневе. Она его завораживала. Была ужасна и прекрасна, как шипящая кошка со вздыбленной шерстью.
– На свои места –
– Это Ося и мебель. Воссоединение семьи. Я не собираюсь жить и стареть в любовницах. Тебе понятно?
Все было понятно без слов. А уж со словами – тем более.
На другой день Леонард переехал с чемоданом. Переступил через себя.
Целую неделю он пил. Алкоголь – как наркоз. Иначе невозможно было вытерпеть боль разрыва. Рвалось по живому.
Леонард не ел и не спал. На него было жалко смотреть.
– Ну иди обратно, – искренне предлагала Ада. – Иди к ним, если ты без них не можешь.
– Но я и без тебя не могу.
– А мне ты ничего не должен. Ты должен им.
– При чем тут должен – не должен, – вздыхал Леонард. – Разве в этом дело?
– Живи легче, – советовала Ада.
– Я не могу легче. Не получается.
– Просто ты внутренне порядочный человек. В этом дело.
– Внешне, – поправил Леонард.
– Почему «внешне»?
– Потому что внутренне порядочные живут по-другому.
Ариадна поняла: его мучают угрызения совести. И это надолго. Если не навсегда.
Жизнь потекла по новому руслу.
Зоя пошла работать. Физиотерапевт в кремлевской поликлинике. Восемь часов в день проводила на людях. Это отвлекало и развлекало.
Володя ходил на карате.
Все выглядело не так безнадежно: работа, ребенок, дом. Однако дом – на песке. Снаружи все как надо: окна, крыша. Но фундамента – нет. Дунешь – и рухнет.
Фундамент – любовь. А любовь ушла в другое место.
Зоя присматривалась к мужчинам. Все были заняты. У каждого дома своя жена и свои дети. Зачем им чужие? А те, что без жен, кто никому не понадобился, – ей тоже не нужны. После яркого, успешного, красивого Леонарда трудно переключиться на какую-нибудь серую мышь.
Зоя бодрилась, но мир ее рухнул. Заграницы, приемы в посольствах, рассадка за столом по протоколу, красивые одежды, машина к подъезду – все это растаяло, как мираж в пустыне. А вместо этого – кабинки физиотерапевтического кабинета, разделенные занавесками. Примерно то же самое испытывала Жозефина, когда ушел Наполеон. Она по-прежнему наряжалась и даже кокетничала с русским царем, но… мир ее рухнул. Дом без фундамента. Того и гляди, обрушится на голову. Все повторяется по спирали. Ничто не меняется в подлунном, подсолнечном мире.
Ариадна нравилась друзьям Леонарда – красивая, тихая, никуда не лезла. Очень хорошо воспитана (заслуга деда и бабушки). Хорошее воспитание буквально бросалось в глаза: умела красиво есть, умела слушать, уважая собеседника, а главное – не самоутверждалась.
И Ариадне тоже нравились друзья Леона и их жены. Они были, как правило, хорошо обеспечены, уверены в себе, вели здоровый образ жизни. Здесь редко встретишь алкоголика или дебошира. Таких не держат. В отличие от телевидения. В своей среде Ариадна встречала всяких: сытых и голодных, успешных и неудачников, благородных и завистливых. Почти все ходили с сальными волосами и предпочитали носить черное, чтобы не стирать часто.
Ариадна получила повышение по службе. Все знали, что ее новый муж не какой-то Ося, а международник. Номенклатура. Значит, и Ада не просто Ада, а член семьи с привилегиями.
Коллеги завидовали, но не злобились. Ариадна правильно себя вела. В самой глубине души она была доброй, как дед. Любила людей, сочувствовала каждому. Ведь каждого можно за что-то пожалеть. Даже королеву английскую.
Прибегала Мирка. Очень много жрала. И задавала вопросы. Тоже много.
– Как Ося? – интересовалась Мирка.
– Кандидатскую защитил, – отвечала Ариадна, пробуя суп. Она готовила вечером. Другого времени не было.
– Дай тарелочку, – просила Мирка.
Ариадна послушно подавала суп и ложку.
– Ты меняешь мужа-ученого на кагэбэшника? – спрашивала Мирка.
– Уже поменяла, – уточняла Ада.
– Совсем с ума сошла?
– Это почему? – не понимала Ада.
– КГБ служит власти. А всякая власть – насилие.
– Но нельзя же отменить государство и власть.
– Отменить нельзя, а держаться подальше можно.
– Сейчас не тридцать седьмой год, а семьдесят третий.
– А что изменилось? Просто они зубы не выбивают. В психушки отправляют.
– Леон никого никуда не отправляет. Он – элита. Мозги.
– Вот это и есть самое зло, – заметила Мирка.
Ариадна пробовала мясо на готовность. Ложка обжигала.
– Я вышла замуж не за функцию, а за человека. А что касается функции, то такое принято во всем мире: ЦРУ, ФБР. Так устроен миропорядок.
– Можно не соглашаться с миропорядком.
– И что изменится? – спросила Ада.
– Миропорядок изменится. Не сразу. Постепенно.
– Не представляю себе, как можно бороться с целым государством. Это все равно что поставить табуретку на пути несущегося поезда. Он ее сшибет и разнесет, и никто не заметит.
– А как же правозащитники? Даниэль, Синявский, Зверев…
– Табуретки. Больные люди.
– Это ты больная. Не можешь бороться, отойди в сторону. Хотя бы не целуйся.
– Я целуюсь не с государством, а с мужчиной.