Тихая музыка за стеной (сборник)
Шрифт:
Постепенно их общая льдина треснула, и они расплылись в разные стороны жизненного океана. Лиза легко вздохнула, как будто сбросила со спины тяжелый мешок. Ариадна страдала в отличие от матери. Она любила своего отца. А отец нежно и преданно обожал свою дочь. В них было много общего. Общая матрица.
Когда отец заболевал, Ариадна все бросала и была рядом.
Отец больше не женился. У него была постоянная женщина (постоянка), но жениться он не хотел.
Отца посадили за то, что он сбил человека. Подслеповатую, неповоротливую старуху.
Отец плакал, пребывая в камере предварительного заключения. Похудел за месяц на двадцать килограммов. Ариадна боялась, что он не выдержит. Просила адвоката, чтобы отца скорее отправили на зону. Там полегче – свежий воздух, физический труд. Движение, общение, пусть на самом низком уровне, но все же общение. Обмен энергиями.
Отцу дали шесть лет – ниже низшего предела.
Он писал из Мордовии, что все не так плохо, но ужасная еда. Нельзя ли прислать шерстяные носки и десять головок чесноку.
Это значило, что он мерз и не получал витаминов. Тюрьма – карательный орган. Какие витамины, если государство карает и мстит.
В одно из свиданий Ада сказала Леону:
– Завтра я не могу.
– Почему?
– Меня не будет неделю.
– Ты меня бросаешь? – испугался Леон.
– Это ты меня бросаешь, – грустно проговорила Ада.
– В чем дело? Что? – забеспокоился Леон.
– Тебе нельзя со мной встречаться. У тебя будут неприятности. Я неблагонадежная.
– В каком смысле? – оторопел Леонард.
– У меня отец в тюрьме. Я должна к нему поехать.
– На сколько?
– На пять дней.
Леон молчал, обдумывая ситуацию. Потом сказал:
– Я одного часа не могу без тебя. Какие пять дней? Я поеду с тобой.
Ада думала, что это просто слова. Но Леон действительно поехал с ней.
Бежал к поезду на Саранск. Рассовывал в купе сумки с палками копченой колбасы. Колбасу доставал по блату. Тогда ее не было в свободной продаже.
Поезд вздрогнул и двинулся. Вагон покачивался.
Леон сидел напротив Ады и преданно смотрел на нее своими тяжелыми глазами в покрасневших веках. И она смотрела в его глаза, и ее заливала горячая благодарность.
Отношения приобретали новое качество. Как будто проросли корни, как у дерева. Эти корни пронизывают землю и держат прочно. И дерево устоит под любыми ветрами.
Возвращались через три дня. Ариадна плакала. Ее поразил потерянный вид отца. Он всегда был спокойный, самодостаточный. А сейчас – тень от человека. Тело без души.
Леон утешал, успокаивал. Он находил точные слова, которые западали в душу, и будущее уже не казалось таким беспросветным.
Купе было пустым, но спали на одной полке. Не хотели разлучаться. Ариадна и во сне чувствовала его крепкое, родное плечо и уже не представляла себе: как она сможет без него.
Леон сдвигался на самый край полки и, чтобы не рухнуть, опускал руку на пол, как подпорку.
Леон лежал и слушал сон любимой женщины. Ее дыхание – как музыка. А впереди предстояла разлука: долгожданная поездка в Америку. Но сейчас ему не нужна была эта Америка. Он готов навсегда остаться в тесном купе, спать на узкой полке с рукой на полу, но только вдвоем.
В середине ночи он все-таки перебрался на соседнюю полку. Надо было поспать хоть немного. Нужны силы, чтобы преодолеть новый день.
Вернулись из Мордовии другими людьми.
Ариадна поверила Леонарду. Это ее человек – и в радости, и в горе. О политике говорят: «Политика – дело грязное». Наверное, в тех водах, где плавал Леонард, много мутного, но в этой мути тоже можно оставаться порядочным человеком. Можно быть политиком, бабником, даже алкоголиком, и все же сохранять человеческую суть.
Леон надеялся, что поездка в Америку как-то оттянется, перенесется, но… Его уже ждало назначение. Надолго. На пять лет. Это означало конец всему.
Жена Зоя ждала отъезда как соловей лета. Америка вернет ей мужа. В заграничных командировках семья обычно сплачивается. К тому же хотелось хорошо пожить в другом климате, вкусно покушать, поправить свое материальное положение. Привезти кое-что на продажу, заработать. И вообще… Америка – это Вавилон, который все поглотит и переварит.
Леонард не представлял существования без Ариадны, но заставлял себя не думать. Смириться. Мало ли с чем приходится мириться. Подводники мирятся с жизнью под водой. Старики мирятся с мыслью о смерти. Раз надо – значит, надо.
Прощались по телефону. Так легче и быстрее. Ариадна не хотела напрасных слов. Чего уж там? Все ясно.
Леон ничего не мог изменить. Сын. Карьера. Не бросать же все.
Да и она ничего не может изменить. Круг очерчен. Выйти из круга значит принести реальное зло близким людям. И все оттого, что ей нравится с ним спать, на него смотреть, слушать, вдыхать. Да что уж там… Горе, и больше ничего. Не надо было начинать. Думала – так… легкая интрижка, как простуда. А оказалось: любовь – тяжелая хроническая болезнь.
Леон уехал, а через полгода вернулся обратно.
Все это время ему казалось, что он – в аквариуме. Сидит на корточках и не дышит. Сколько можно не дышать? Необходимо вынырнуть и набрать полную грудь воздуха. А воздух – это Ариадна.
Леонард попробовал заливать тоску алкоголем, но становилось еще хуже. Он заметил: когда ему хорошо, то от алкоголя становится еще лучше. И наоборот. Если плохо – то еще хуже. Полный тупик.
Леон придумал причину. Его отпустили на месяц. Он рванул в Москву. Стал тут же звонить, из аэропорта. Но то ли телефон оказался сломан, то ли кто-то висел на другом конце – сплошные короткие гудки.