Тихая ночь
Шрифт:
— Я не видела его с сорок первого года… Последний раз мы встречались еще до начала войны, до того как Германия напала на Советский Союз. Ему многое пришлось пережить, ведь так?
Райнхарт кивнул.
— И?..
Старик пожал плечами:
— Что я могу сказать? Я же его раньше не знал.
— Очень жаль. Он был таким милым и невероятно талантливым. Мы здорово проводили время в Берлине. Мне его очень не хватает.
— А мы, провинциалы, тебе не подходим?
— Натруженные ноги, картофельные поля?
— А чем
— А как насчет натруженных ног?
— Вот почему мы носим такую широкую обувь.
Райнхарт поднял ногу, чтобы показать двухцветный ботинок, и сидящие неподалеку посетители громко рассмеялись.
Как только солнце снова показалось на горизонте, обласкав своим кристальным светом крыши и колокольни, над столиком нависла большая тень. У этой тени был мужской силуэт и офицерская фуражка.
— Графиня фон Гедов, надо полагать?
— Макс! Макс фон Шайлдитс!
Мими вскочила и бросилась в распахнутые объятия своего старого приятеля. Какое-то время они стояли, не в силах оторваться друг от друга.
— Дай на тебя посмотреть. — Мими немного отодвинулась от Макса. — И сними фуражку. Она тебе не идет.
Макс выполнил ее просьбу и замер, как статуя, которой любуются посетители музея. Мими принялась внимательно изучать экспонат.
— Выглядишь на пятнадцать.
В Максе и вправду было что-то мальчишеское, озорное, и даже военная форма не добавила ему солидности. Только в глазах читалась усталость. Он громко щелкнул каблуками и склонил голову:
— Могу я к вам присоединиться, графиня? Герр Райнхарт?
Хозяин кафе быстро поднялся:
— Я пойду, меня ждут. Вам, как обычно, рюмочку шнапса, капитан?
— Да, благодарю вас.
Мими и Макс улыбались, словно опять привыкали друг к другу. Они закурили, не решаясь смотреть друг другу в глаза. Внезапный порыв ветра слегка взъерошил каштановые волосы Макса, и Мими заметила, что на его кителе не хватает пуговиц. «Да, ему никогда не удавалось выглядеть опрятно, даже в самых дорогих костюмах».
— Очень рада тебя видеть, Макс. Я так по тебе соскучилась!
Макс наклонился и поцеловал ей руку.
— Я тоже. Да, давненько мы не виделись.
— Ты не похож на солдата.
— Да уж. Это тебе не музыку сочинять или книги писать. Я за пианино уже год как не садился. А поэзия? Там, где я побывал, вдохновения ждать не приходилось.
— Почему ты не сообщил мне, что приехал?
Макс потянул за нитку, торчавшую из скатерти.
— Я собирался, правда, собирался.
— Ты вернулся месяц назад.
— Не преувеличивай. Не месяц, а три недели.
— Это же целая жизнь, исходя из сложившихся обстоятельств!
В голосе Мими прозвучал упрек. Куда делись легкость и веселость, еще минуту назад игравшие в его глазах? Макс помрачнел и потянулся за сигаретой. Его левый глаз нервно подергивался.
— Прости. Я очень хотел тебя увидеть, но, понимаешь, обстоятельства
— Откуда ты знаешь, что он пропал без вести?
— Мне Райнхарт рассказал.
— Никаких.
— И не жди. Пропал без вести — значит, исчез, сгинул. Ты же, надеюсь, это понимаешь? Летом во время боевых действий тысячи солдат были окружены, попали в плен. Скорее всего, Эрик среди них.
Их беседу прервал внезапный спор, вспыхнувший возле лотка, стоящего неподалеку. Два солдата начали бросаться яйцами, и через секунду вокруг них собралась толпа зевак. Крики стихли так же быстро, как и начались — один из фермеров делал недвусмысленные знаки.
— Ты счастлива здесь, Мими?
Теперь настал ее черед отвести глаза.
— Что ты имеешь в виду? Здесь в Бреслау? Здесь на востоке? В этом захолустье? На этой ферме?
Макс пожал плечами.
— Да, это не Берлин.
— Все было хорошо. Да, да, просто прекрасно. Теперь все изменилось, но ты и сам это видишь. — И она указала на солдат, в спешке занимающих место в строю. Невдалеке показалась фигура старшего офицера.
— Однако жизнь тут не была такой уж веселой и в мирное время. Или я не прав?
— Жизнь была лучше, гораздо лучше. Слушай, Макс, а я ведь со всеми поддерживаю связь, ну, со всеми нашими. Эрик не стал мне мешать. Любой из моих друзей мог приехать к нам в гости. Согласись, мы здорово проводили время. Тебе же нравилось. Только не пытайся отрицать это.
— Нет, все было не так.
— Из-за Эрика?
Макс отрицательно покачал головой. Глубокая печаль и невероятная усталость — вот и все, что Мими смогла разглядеть на его лице.
— Послушай, Макс, Эрик был хорошим мужем. Он не пытался контролировать меня, позволял мне писать. Я знала, что, когда мы переедем в деревню, все изменится. Все должно было измениться. Но, поверь, Эрик был очень хорошим человеком.
— И скучным.
Мими посмотрела на сигарету, дымящуюся в руке.
— Ты потрясающе выглядишь.
Мими отвернулась. Когда она вышла замуж, ей едва исполнилось двадцать. Смуглая кожа досталась ей от бабушки-итальянки, а палящее солнце и работа на свежем воздухе, безусловно, не добавили ей привлекательности, но зато она превратилась в зрелую и довольно симпатичную женщину.
— Макс, а как ты? Почему не рассказываешь о себе? Что с тобой случилось?
Он задумался.
— Я вдруг осознал, что я смертен. Так часто бывает на войне.