Тихая провинция (Маятник мести)
Шрифт:
– Куда, эй! Шкуры, ко мне!.. Нечай, куда это они?
– пьяно покачиваясь, Макар привстал с кровати.
– Сейчас они прийдут, - успокоил его Нечай и, налив в фужер чуть ли не целый стакан коньяка, подал его гостю.
– Давай выпьем что ли с тобой, а то ты со всеми пил, а со мной нет.
– Давай, - охотно согласился Макар и в несколько глотков осушил фужер. Нечай чуть пригубил свой бокал, а потом отставил его в сторону и подошел к окну. Во дворе Рыдя сажал в машину девочек. Когда автомобиль выехал со двора, Геннадий обернулся и увидел, что его гость спит. Лежал он весьма живописно,
"О, раскинул грабли по всей кровати, - подумал Нечай, рассматривая застарелого друга.
– Даже тут побольше хапнуть хочешь. Дурак ты, братец. Нет у тебя будущего. Таких, как ты, отстреливают с неизбежностью восхода солнца. Урвать куш, а потом прожрать его, просрать и спустить в унитаз..."
Его размышления прервал легкий хлопок, донесшийся снизу, а потом, с небольшой паузой, еще два. Вскоре наверх поднялся Рыдя с двумя здоровыми братками.
– Готово, - доложил он хозяину.
– Хорошо. Берите этого, - Нечай кивнул на Макара, - тащите в подвал.
Подхватив под руки бесчувственное тело Макара, парни с трудом потащили его вниз, так, что ноги волочились по лестнице.
Нечай, проходя по залу, бросил взгляд на гостей. Они лежали в тех же позах, только тот, что спал на ковре, уже не храпел, а из уха натекло немного крови.
В подвале их встретил среднего роста широкоплечий человек лет пятидесяти с большой круглой головой, обильно украшенной сединами, и окладистой бородой, так же с проблесками серебра. В его облике выделялись большие черные глаза с застывшей навеки печалью, а дополнял картину кожаный мясницкий передник.
Он и в самом деле работал мясником, но раньше, лет двадцать назад, Василий Федорович Сухачев был дипломированным врачом и жил на юге, в Сочи. Говорят, что ему не было равных в такой тонкой и малопонятной области медицины, как гинекология и акушерство. Время от времени Василий Федорович подрабатывал, делая криминальные аборты с поздними сроками беременности. К сожалению, одна из его пациенток умерла прямо на столе - не выдержало сердце. Сухачев получил десять лет и запрет работать в медицине. Жена развелась с ним на первом году отсидки, и после отбытия срока он осел в Энске. Здесь он приобрел новую, весьма денежную профессию, женился, купил квартиру и машину, у него родилось трое детей. Года три назад Сухачев решил открыть небольшой специализированный мясной магазинчик. Дело у него шло хорошо, но неожиданно на него наехал уголовник по кличке Перо. Кличку он получил не зря, с ножом не расставался никогда и владел им в совершенстве. Сумма, которую он запросил с мясника, повергла того в шок. Убедить туповатого уголовника, что расплатиться с ним Сухачев сможет лишь, продав магазин, ему не удалось. В отместку Перо похитил младшую дочку
Сухачева, шестилетнюю Дашеньку, и продолжал настаивать на своем. У Василия Федоровича остались кое-какие старые связи в уголовном мире и, выяснив, кто из нынешних городских авторитетов в наибольшей силе, он обратился к малоизвестному тогда Нечаю. Агентура Геннадия работала гораздо эффективней милицейского сыска. Пройдясь по адресам родных и знакомых Пера, они разыскали его и еще двоих подельников на одной из заброшенных дач. Не желая испытать на себе искусство виртуоза ножа, Рыдя пристрелил Перо лишь только тот вышел справить на крыльцо малую нужду. Убили и остальных похитителей, а девчонку вернули отцу. Ребенок после этого стал заикаться, но это было не так страшно, главное, что осталась жива. От платы Нечай тогда отказался, но зато сегодня днем приехал сам и попросил помочь в одном деле.
– Несете? Хорошо, у меня все готово, - и Сухачев показал рукой на деревянный щит, лежащий на полу. К нему с двух сторон змеились четыре цепи, основательно прикрученные к трубам отопления. Положив тушу Макара на щит, качки удалились, Рыдя велел им готовить тела остальных троих "гостей" к последнему купанию.
Прицепив руки и ноги спящего бугая к венчающим каждую цепь наручникам,
Сухачев взял приготовленное ведро с холодной водой и выплеснул на Макара. Тот очнулся мгновенно, вскрикнул, попробовал вскочить, но цепи держали крепко. Он снова упал на щит и, ошалело тараща глаза, принялся оглядываться по сторонам. Дождавшись, пока он немного прийдет в себя, Нечай задал первый вопрос:
– Ну что, Макар, очухался? Так где отдыхают твои орлы и сколько их?
Поняв наконец, что произошло, Макар снова попробовал вырваться из оков, но, поняв, что это ему не удастся, обрушил на Нечая поток брани.
– Ты, сука, да тебя Свояк...!
От крика у него на шее выступили жилы, изо рта летела слюна. Послушав
немного "русскую речь", Геннадий сказал бывшему врачу.
– Успокой его.
Сухачев подошел к орущему бугаю с тонкой, гибкой лозой и резко ударил
по голому животу. Макар отчаянно взвыл от боли.
– Макар, ты уж сильно не надрывайся, - спокойно увещевал его Нечай. Жить тебе осталось недолго, так хоть не мучайся зря. Где они?
Но в ответ бородач снова разразился матерной бранью. Со вздохом Геннадий обратился к человеку в переднике:
– Займись им. Пусть все расскажет.
В ответ Сухачев озабоченно спросил:
– Он такой полный, это не от больного сердца?
– Нет, - улыбнулся Геннадий.
– Просто пожрать любит.
"Доктор раз обжегся, теперь дует на воду", - подумал он.
Они с Рыдей отошли в сторону и заговорили о своем. Через пару минут
Макар, так и не перестававший материть их, завопил абсолютно диким голосом. Оба они невольно оглянулись и поняли, что Сухачев подсоединил провода от розетки к половым органам детины. Отвернувшись, они невольно отошли дальше и продолжили разговор. До Сухачева долетали только отдельные слова разговора:
"Оружие... время... сложно...".
Минут через пять крики прекратились и экс-доктор позвал его:
– Геннадий Алексеевич!
Макар тяжело дышал, его голое тело покрылось потом, словно он вышел
из парной. Несмотря на то, что ток отключили, по телу детины продолжали пробегать мелкие судороги.
Ну, так где все твои дружки?
– повторил вопрос Нечай.
Макар открыл налитые кровью мутные глаза и с трудом, хватая ртом воздух, ответил:
– Мотель "Дубки"... корпус номер... четыре.
– Сколько их?
– Восемь... человек. Только все равно... тебе это боком выйдет. За меня...