Тихая война
Шрифт:
Римское радио, 4 октября 1957 года:
«Посол Италии в Вене заявил на пресс-конференции о том, что обвинения, высказанные против него венгерским эмигрантом Миклошем Сабо после возвращения в Венгрию, лишены всякого основания.
Сказанное М. Сабо не содержит ни грана истины, так как и во время революции, и в последующие месяцы Италия всего лишь оказывала помощь венгерским эмигрантам в рамках программы помощи, принятой австрийским правительством. Сам посол не получал от Сабо никаких писем или посланий…»
Итак, на Западе не было единого мнения. Единственное, что не вызывало никаких сомнений, заключалось в том, что широкомасштабные планы Запада в отношении Венгрии потерпели фиаско вместе с их инициаторами.
«Хадак Утьян», Мюнхен, 10 ноября 1957 года:
«…Миклош Сабо был вхож повсюду. Он стал доверенным лицом и венским представителем так называемого «Венгерского революционного совета», а после пресловутых октябрьских событий этому «проверенному демократу» доверили распределение одежды и продовольствия среди эмигрантов. Он превосходно использовал имеющиеся у него возможности и провел большую работу… Однако ни у кого и мысли не возникло заглянуть в подноготную этого «демократа»!..»
«Непсабадшаг», 23 октября 1957 года:
«Газета «Фольксштимме» подтверждает разоблачения Миклоша Сабо.
Репортер венской коммунистической газеты «Фольксштимме» объехал все места, о которых Миклош Сабо говорил на пресс-конференции в Будапеште как о центрах диверсионной и шпионской деятельности в Австрии, направленной против Венгерской Народной Республики.
Газета сообщает, что на улице Гольдене стиге в вилле номер 7 и до сих пор проживают Ференц Деметер, бывший полковник генерального штаба хортистской армии, и еще несколько венгерских эмигрантов, в том числе один бывший майор. Из этого центра и направлялась антивенгерская деятельность.
На основании проверки, совершенной на местах, «Фольксштимме» подтверждает правдивость сообщения Миклоша Сабо о том, что в дни контрреволюционного путча в Венгрии в венском отеле «Кайзерхоф» действительно состоялись заседания военного совета под председательством нилашистского генерала Зако. Корреспондент «Фольксштимме» подтверждает и сообщение Миклоша Сабо о том, что Бела Кирай в июне 1957 года действительно провел в особом зале для гостей в доме номер 7 по Рихтергассе «совещание борцов за свободу».
Это подтверждала не только «Фольксштимме». И хотя по времени не сейчас бы следовало привести цитату из статьи, написанной Имре Ковачем, бывшим генеральным секретарем крестьянской партии, по логике вещей это вполне уместно. Статья была опубликована в мартовском номере журнала «Уй латохатар» за 1959 год. Вот несколько строчек из нее:
«Нет ни малейшего смысла сомневаться в подлинности писем, так как все они подписаны и на них имеется адрес отправителя…»
«Сабадшаг», Нью-Йорк, 22 октября 1957 года:
«Сенат расследует дело Миклоша Сабо, которое все более и более тревожит жизнь венгерской эмиграции. Как известно, загадками Миклоша Сабо вынуждена заняться специальная комиссия сената».
Следовательно, американский сенат все еще рассматривал это дело как загадку. Разумеется, в тот период а ЦРУ в полную меру развернуло свою деятельность. Скрупулезно и внимательно изучая даже самые мелкие детали, с помощью логических выводов и технических средств ЦРУ, безусловно, удалось установить, что в данном случае оно имеет дело отнюдь не с работой любителя. А через пять лет в Нью-Йорке вышла упомянутая уже мною брошюра Деже Шуйока, видного лидера периода коалиции в Венгрии, жившего в Америке в качестве политического эмигранта. Он посвятил мне целых четыре страницы, продвинувшись в своих предположениях гораздо дальше ЦРУ. В брошюре говорилось:
«Вторым ударом, который при нормальных условиях явился бы для поддерживаемой «Свободной Европой» организации венгерских эмигрантов смертельным, был серьезный политический скандал, связанный с именем Миклоша Сабо.
…Революция застала этого авантюриста в Вене, и лишь 7 сентября 1957 года он вернулся в Будапешт, полностью выполнив задание, полученное от коммунистического правительства. А оно было сложным: разобщить и скомпрометировать политических эмигрантов 1956 года; скомпрометировать руководителей эмиграции, опиравшихся на комитет «Свободная Европа»; добыть такие данные, которые разоблачили бы неправомерную деятельность «Свободной Европы», а добыв, привезти их на родину, дабы с их помощью показать венгерскому народу эмиграцию в таком свете, чтобы он возненавидел ее или, по крайней мере, ту часть ее, которая получила возможность выступать по радио «Свободная Европа».
Все эти задания Сабо полностью выполнил. Вся революционная эмиграция периода 1956 года была поставлена им в такое положение, что она вызывала у честных венгров, по-настоящему пекущихся о судьбе своей родины, лишь возмущение и горечь. Тем самым временно была парализована эта огромная историческая сила, рожденная революцией. Он также собрал данные о деятельности венгерской военной эмиграции, и в особенности о деятельности людей, продавшихся за деньги. Этих данных вполне достаточно для того, чтобы возненавидеть этих людей. И наконец, он настолько сильно скомпрометировал двух лидеров венгерской эмиграции, поддерживаемых «Свободной Европой», что восстановление их политического авторитета стало просто невозможным.
…А главное, что на самом ответственном участке — на австрийско-венгерской границе — новая организация была представлена коммунистическим деятелем. Это одна из самых печальных глав венгерской трагедии.
…На этом мы могли бы и остановиться. Само собой разумеется, Миклош Сабо не принял предложения американского сената и никогда не поехал бы в Америку, поскольку он получил задание от правительства Будапешта. Выполнив полученное задание, он вернулся на родину и, собрав все имеющиеся в его распоряжении данные в одной книге, напечатал ее, чтобы окончательно подорвать реноме венгерской эмиграции в лице своих соотечественников на родине. Тем самым он как бы закопал в землю будущее революционной эмиграции.
В настоящее время политическое будущее революционной эмиграции вновь находится в стадии возрождения, и потому сейчас в интересах восстановления репутации эмиграции необходимо проводить серьезную и глубокую работу. Правда, пять лет потеряно напрасно».
Да, эти пять лет, как констатирует Шуйок, были действительно потеряны, не только с точки зрения противника.
История развития Венгерской Народной Республики за эти пять лет — пример успешной борьбы трудового народа Венгрии за лучшее будущее своей родины. Венгерский народ смело вступил в бой с классовыми врагами и выиграл его. В Венгрии были построены основы социализма, и венгерский народ вступил в новый исторический период — период полного построения социализма. И на международной арене Венгрия добилась признания. Об этом, собственно, говорил Янош Кадар и в отчетном докладе ЦК на VIII съезде ВСРП, состоявшемся в ноябре 1962 года. Он заявил, что авторитет Венгерской Народной Республики и уважение к ней значительно возросли и за ее границами, не только среди ее друзей, однако сейчас даже наши противники вынуждены признать наши достижения, сам факт усиления нашего государства… Мечты контрреволюционной эмиграции о реставрации развеялись, а ее «вожди», записавшиеся на службу к империалистам, оказались на свалке истории.
ЭПИЛОГ
В декабре 1958 года на заключительном этапе обсуждения так называемого «венгерского вопроса» выступил руководитель делегации Советского Союза в ООН В. А. Зорин, который кроме всего прочего сказал о том, что сейчас уже документально доказано, что в организации и подготовке контрреволюционного мятежа в Венгрии значительную роль сыграли американская и другие западные разведывательные службы… И если кто-то все еще сомневается, то он советует внимательно ознакомиться с текстом заявления, сделанного Миклошем Сабо на пресс-конференции, в котором названы точные адреса разведывательных центров Запада, деятельность которых была направлена против Венгрии и других социалистических стран, а также имена лиц, которые являлись инициаторами опасной для дела мира деятельности.
Состряпанный под эгидой ООН и разрекламированный перед мировой общественностью «венгерский вопрос», за которым скрывался дипломатический и идеологический поход против народной Венгрии, потерпел полный крах. Правительство Венгерской Народной Республики, возглавляемое Яношем Кадаром, вышло из этой борьбы победителем, завоевав себе за последующие за этими событиями три десятилетия большой международный авторитет.
Упомянутой Зориным пресс-конференцией моя служба, по существу, закончилась, однако передо мной стояла, так сказать, пассивная задача, заключавшаяся в сохранении государственной тайны.
Когда разведчик вступает на свою стезю, он понимает, что обязан не только выполнить полученное задание, но и быть готовым, если потребуется, принести любую жертву в интересах защиты родины. В случае успешного выполнения задания после благополучного возвращения на родину он долгие-долгие годы, а иногда и до конца своей жизни обязан молчать. Разведчик, вернувшийся на родину, попадает в дружественную среду. Его истинное лицо уже не вызывает сомнений, а вживание обеспечено.
Моя дальнейшая судьба сложилась несколько иначе, поскольку сложная политическая обстановка того времени требовала, чтобы мое возвращение на родину произошло как можно шумнее, на виду у общественности. По сути дела, я предстал не как разведчик, успешно выполнивший свое задание, а как политический эмигрант, осознавший свою вину, как политик, который был тесно связан с разведорганами Запада, с контрреволюционными организациями, как один из основателей «Венгерского революционного совета» в Страсбурге. Конечно, многие были уверены, что моя политическая деятельность за границей была враждебной деятельностью, направленной против ВНР. Следовательно, в этом качестве я, как политический эмигрант, мог рассчитывать только на прощение со стороны руководителей государства и всего общества, но вряд ли на принятие. Среди руководителей нашей страны и среди руководства министерства внутренних дел лишь несколько человек были в курсе моего истинного положения. Мне и членам моей семьи каждый день приходилось встречаться с людьми, которые знали обо мне только по опубликованным в печати материалам, на основании которых они меня и осуждали.