Тихая Война
Шрифт:
А затем однажды утром он проснулся в другой комнате, хотя ложился вместе с братьями, — тогда–то Дейв-8 понял, что наказание за его непохожесть, за убийство отца Соломона наконец настигло его. Его устранили.
Он лежал в кровати, более высокой и мягкой, чем узкая койка, на которой он спал всю свою жизнь. Маленькая комнатка освещалась неяркими панелями под потолком. Его запястья и лодыжки были прикованы к поручням по бокам кровати, лицо ныло. Тупая боль пронизывала нос — ощущение было такое, словно в него набили ваты, челюсть и скулы простреливало, а кожа головы невыносимо зудела.
Время тянулось, а Дейв-8 все лежал — и ничего не происходило. Однако какая разница? Его учили ждать — теперь же, когда произошло самое худшее, все
— Да, сэр. Вы полковник Аррес. Один из преподавателей. Вы вели у нас психологию.
— А еще я имел несчастье разрабатывать программу ваших тренировок, — продолжил полковник Аррес. — То, как вас воспитывали и учили, пока ситуация не… изменилась.
Дейв-8 осмелился спросить, наказан ли он, на что полковник улыбнулся и покачал головой. Дородный лысеющий мужчина с добрым лицом — странно было видеть его вживую, а не только парящим в визоре аватара.
Он сказал:
— Ты все думаешь о том, что случилось с беднягой отцом Соломоном. Но ты не должен винить себя за это. И ты, и отец Соломон стали жертвами борьбы за власть, в ходе которой одна сторона стремится перехватить у другой право управлять проектом. Только совершенно не важно, кто стоит во главе, ведь результат останется прежним. Сейчас начинается завершающий этап твоей подготовки. С этой минуты ты будешь тренироваться один, потому что в конечном счете работать тебе придется самостоятельно. Скоро тебе поручат выполнение настоящей миссии, и поэтому нам пришлось изменить твое лицо. Мы же не можем послать шпионов, которые выглядят одинаково. Кстати, как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, сэр.
— Ты скоро встанешь на ноги. Тебе хирургическим путем сломали нос, изменили форму скул и челюсти. Ничего особенного. Немного пластической хирургии — рутинная работа. Отныне ты больше не зовешься Номером Восемь, Номер Восемь. Теперь ты — Кен Шинтаро. Тебе ясно?
— Так точно, сэр. Я — Кен Шинтаро.
— Это твоя легенда, — пояснил полковник Аррес. — Кен Шинтаро из Радужного Моста, что на Каллисто. На последней стадии обучения ты узнаешь про него всё. Научишься жить, как он. Но, куда важнее, тебя обучат всему, что потребуется для выполнения работы, которую мы тебе поручим. Твое дело, твоя миссия вот что определяет тебя. Никогда не забывай об этом, хорошо?
— Так точно, сэр.
На мгновение Дейв-8 задумался, как выглядит его новое лицо. Хотя это не имело значения. Важно было лишь то, что все обнаруженные отцом Соломоном недостатки отныне спрятаны под маской, которую они для него создали.
— Знаю, ты нас не подведешь, — подытожил полковник Аррес.
Аррес поднялся и сказал Дейву, что придется потрудиться, прежде чем Дейв окажется готов, а пока он должен отдыхать и приходить в себя. Уже у самых дверей полковник остановился и добавил:
— Думаю, ты хочешь узнать, куда направишься.
— Я Кен Шинтаро из Радужного Моста, Каллисто.
— Все верно. Но полетишь ты в Париж. Париж на Дионе.
2
Инженеры, готовившие два однопилотника к полету, разразились шквалом аплодисментов, когда в ангар в сопровождении толпы медиков и офицеров, проводивших инструктаж, вошли пилоты — мужчина и женщина, одетые в облегающие противоперегрузочные костюмы. Один за другим прозвучали гимны Великой Бразилии и Европейского союза — все, как могли в отсутствие гравитации, встали по стойке смирно. В аватаре появилось лицо президента Великой Бразилии, который обратился к ним с заранее записанной речью — в ней говорилось о великих открытиях, об ищущем неукротимом духе человека. Командующий Габриель Вадува в присутствии всех участников операции «Глубокое зондирование» пожал пилотам руки, а инженеры и техники снова зааплодировали,
Гладкие, черные, подобные кинжалам однопилотнпки J-2 лежали друг за другом в пусковой люльке. Вокруг них, словно муравьи, чистящие свои крылья перед полетом, роились инженеры — они мониторили и вносили корректировки, загружали в отсеки вооружения комплекты для тайной операции. Двигатели однопилотников были включены — корабли вибрировали, наполняли холодный воздух запахом озона и исполняли собственную песню. Кэш Бейкер мог слышать, как в его голове, подобно ангельскому хору, звучит знакомая мелодия его звездолета. Сложная гармония, разрешавшаяся в ноту чуть выше ми бемоль, сплеталась из звуков, издаваемых сервомоторами, маховиками, турбинами и мощными токами в суперпроводящих магнитах тороидальной камеры.
Кэш замер в специальной раме, широко расставив ноги и вытянув руки, пока техник проверял его противоперегрузочный костюм на наличие микроскопических изъянов, которые могли привести к образованию пролежней и гематом. Костюм был соткан из сотен фуллереновых нитей с разными примесями. Почти живой, саморегулирующийся, он облегал Кэша от пяток до бритой макушки, словно вторая кожа, и только лицо пилота оставалось открытым. Наконец техник закончил осмотр, надел на Кэша маску и дал отмашку — рамка поднялась и, вращаясь вокруг длинной оси, направилась к ячейке системы жизнеобеспечения — щели позади выдвинутых отсеков для оборудования, которая оказалась уже могилы. Кэш бросил взгляд на второго пилота — Вера Флэмильон Джексон зависла над своим кораблем в раме. И тут включилось соединение, отчего Кэш на мгновение отключился, а когда он пришел в себя, то с радостью ощутил, как система корабля подсоединяется к его синапсам, а перед глазами на фоне переполненного суетящегося ангара возникло меню управления однопилотником.
— Ну же! — воскликнул он. — Давайте уже полетаем!
— Готова по твоей команде, — отреагировала Вера Джексон.
Связь оборвалась, когда медики принялись тестировать, насколько надежно соединение между интерфейсом корабля и нервной системой пилота, не происходит ли задержка или потеря сигнала. Проверка зрения, слуха, проприоцептивной системы — стандартные процедуры, уже хорошо знакомые Кэшу. Наконец резюмировали, что он готов к полету.
Кэш вошел в систему жизнеобеспечения головой вперед. Вокруг растекся умный гель. Подсоединились трубки, по которым шли воздух, вода, питательные вещества, и шланг для отвода продуктов жизнедеятельности. Его встряхнуло, а затем зафиксировало с головы до ног. Кэш оказался внутри системы, обернутый, словно коконом, тонким слоем геля: его органы чувств полностью срослись с кораблем, и теперь он мог наблюдать панораму последних приготовлений в ангаре. Отсеки с оборудованием убрались внутрь, крылья сложились и втянулись, преобразуясь подобно листу бумаги в оригами, — однопилотник глубже погрузился в люльку, та перевернулась и вышла в открытый космос.
Кэш уже не ощущал собственного тела — он превратился в кусок мяса, законсервированный в системе жизнеобеспечения: миорелаксанты снимали спазмы, еда подавалась через капельницу, а продукты распада выводились за счет того, что кровь прогоняли через систему фильтров, дыхание, сердцебиение и скорость обмена веществ регулировались через мост, подключенный к автономной нервной системе. Все, что оставалось Кэшу, — это следить за своим мозгом. Своими мыслями. Хотя сейчас они находились как бы за пределами его черепа. Пилот слился со своим кораблем в единый организм, сплелись их нервные системы — он жил в каждой клеточке звездолета, видел и слышал глазами и ушами своей птички.