Тихий Дон. Том 1

Шолохов Михаил Александрович

– Им доверила Россия, – доверяем и мы!

– Будете ли иметь с ними сношения?

– Да!

Подтелков одобрительно хмыкнул, поддержал:

– Мы не считаемся с лицами – считаемся с идеей.

Один из членов войскового правительства простодушно спросил:

– На пользу ли народа работает Совет Народных Комиссаров?

В его сторону пополз щупающий взгляд Подтелкова. Улыбнувшись, Подтелков потянулся к графину, налил и жадно выпил. Одолевала его жажда, будто большой огонь внутри заливал он прозрачной водой.

Каледин

мелко барабанил пальцами, пытливо расспрашивал:

– Что общего у вас с большевиками?

– Мы хотим ввести у себя в Донской области казачье самоуправление.

– Да, но вам, вероятно, известно, что на четвертое февраля созывается Войсковой круг. Члены будут переизбраны. Согласны ли вы на взаимный контроль?

– Нет! – Подтелков поднял уроненный взгляд, твердо ответил:

– Ежели вас будет меньшинство, – мы вам диктуем свою волю.

– Но ведь это насилие!

– Да.

Митрофан Богаевский, переводя взгляд с Подтелкова на Кривошлыкова, спросил:

– Признаете ли вы Войсковой круг?

– Постольку-поскольку… – Подтелков пожал широченными плечами. – Областной Военно-революционный комитет созовет съезд представителей от населения. Он будет работать под контролем всех воинских частей. Ежели съезд нас не удовлетворит, мы его не признаем.

– Кто же будет судьей? – Каледин поднял брови.

– Народ! – Подтелков гордо откинул голову; скрипя кожей тужурки, привалился к спинке резного стула.

После короткого перерыва заговорил Каледин. В зале утих шум, в установившейся тишине четко зазвучал низкий, осенне-тусклый тембр атаманского голоса:

– Правительство не может сложить своих полномочий по требованию областного Военно-революционного комитета. Настоящее правительство было избрано всем населением Дона, и только оно, а не отдельные части, может требовать от нас сложения полномочий. Под воздействием преступной агитации большевиков, стремящихся навязать области свои порядки, вы требуете передачи вам власти. Вы слепое орудие в руках большевиков. Вы исполняете волю немецких наемников, не осознав той колоссальной ответственности, которую берете на себя перед всем казачеством. Советую одуматься, ибо неслыханные бедствия несете вы родному краю, вступив на путь распри с правительством, отражающим волю всего населения. Я не держусь за власть.

Соберется Большой войсковой круг – и он будет вершить судьбами края, но до его созыва я должен остаться на своем посту. В последний раз советую одуматься.

После него говорили члены правительства казачьей и иногородней части.

Длинную речь, перевитую слащавыми увещаниями, опрокинул на головы членов ревкома эсер Боссе.

Выкриком перебил его Лагутин:

– Наше требование – передайте власть Военно-революционному комитету!

Ждать нечего, ежели войсковое правительство стоит за мирное разрешение вопроса…

Богаевский улыбнулся:

– Значит?..

– …Надо объявить во всеобщее сведение о том, что власть перешла к ревкому. Ждать две с половиной недели, покуда соберется ваш Круг, нельзя!

Народ и так ужасно наполнился гневом.

Долго мямлил Карев, и искал неосуществимого компромисса Светозаров.

Подтелков слушал их с раздражением. Он бегло оглядел лица своих, заметил, что Лагутин хмурится и бледнеет, Кривошлыков глаз не поднимает от стола, Головачев нетерпеливо порывается что-то сказать. Выждав время, Кривошлыков тихо шепнул: «Скажи!»

Подтелков словно ждал этого. Отодвинув стул, он заговорил натужно, заикаясь от волнения, ища какие-то большие, сокрушающие слова убеждения:

– Не так вы говорите! Ежели б войсковому правительству верили, – я с удовольствием отказался бы от своих требований… но ведь народ не верит!

Не мы, а вы зачинаете гражданскую войну! Зачем вы приютили на казачьей земле разных беглых генералов? Через это большевики и идут войной на наш тихий Дон. Не покорюсь я вам! Не позволю! Пущай через мой труп пройдут. Мы вас фактами закидаем! Не верю я, чтоб войсковое правительство спасло Дон!

Какие меры применяются к тем частям, которые не желают вам подчиняться?..

Ага, то-то и оно. Зачем напущаете на шахтеров ваших добровольцев? Этим зло вокруг заводите! Скажите мне: кто порукой за то, что войсковое правительство отсторонит гражданскую войну?.. Нечем вам крыть. А народ и фронтовые казаки за нас стоят!

В зале ветровым шелестом пополз смех; раздались негодующие возгласы по адресу Подтелкова. Он повернул в ту сторону разгоряченно-багровое лицо, выкрикнул, уже не тая горклой злобы:

– Смеетесь зараз, а посля плакать будете! – и повернулся к Каледину, брызнул в него картечинами-глазами:

– Мы требуем передать власть нам, представителям трудового народа, и удаления всех буржуев и Добровольческой армии!.. А ваше правительство тоже должно уйти!

Каледин устало нагнул голову:

– Я из Новочеркасска никуда не собираюсь уходить и не уйду.

После небольшого перерыва заседание возобновилось горячей речью Мельникова:

– Красногвардейские отряды рвутся на Дон, чтобы уничтожить казачество!

Они загубили Россию своими безумными порядками и хотят загубить и нашу область! История не знает таких примеров, чтобы страной управляла разумно и на пользу народу кучка самозванцев и проходимцев. Россия очнется – и выкинет этих Отрепьевых! А вы, ослепленные чужим безумием, хотите вырвать из наших рук власть, чтобы открыть большевикам ворота! Нет!

– Передайте власть ревкому – и Красная гвардия прекратит наступление… – вставил Подтелков.

С разрешения Каледина из публики выступил подъесаул Шеин, георгиевский кавалер всех четырех степеней, из рядовых казаков дослужившийся до чина подъесаула. Он оправил складки гимнастерки, будто перед смотром, – сразу взял в намет.