Тихий городок
Шрифт:
Струбчиньский проверил автомат, расстегнул кобуру кольта. Никакой паники! Не произошло ничего, что могло бы изменить его план. Минуту назад он собирался ползти навстречу казакам, сейчас они сами жалуют к нему. Только и всего… Когда цепь приблизится, он огнем в упор уничтожит ближайших к себе казаков и через образовавшуюся брешь ускользнет в долину. А пока не нужно привлекать к себе внимания, иначе можно угодить под пули вражеских пулеметов, что стригут траву над головой. Выдержка и быстрота — вот слагаемые успеха его действий!
Один из тех, что шли прямо на Струбчиньского, повернулся боком, и на его груди словно полыхнуло пламя. Хорунжий присмотрелся. Да это же советский комендант, которого Струбчиньский несколько раз видел в городе. Он, точно он! Красивое усатое лицо, надвинутая на брови кубанка, дрожащее у правого бока тонкое жало штыка. Майор, да ты послан Струбчиньскому небом! На что ты годен с карабином в руках! Твое место в кабинете у телефона, а не в цепи, идущей в штыковую атаку! Ты в ней — пустое место! Поэтому он, хорунжий, поступит так: первой очередью свалит шагающего рядом с тобой казака с ручным пулеметом, который представляет для него наибольшую угрозу, а затем уже без опаски разделается с тобой.
До цепи осталось пять-шесть метров, и Струбчиньский рывком поднялся на колено. Корпус наклонен вперед, правая ладонь на металлическом прикладе-скобе «стена», левая — на торчащем вбок магазине. Длинная очередь, и казак с пулеметом споткнулся, зашатался. Теперь твой черед, красавец комендант! Вскакивая на ноги, хорунжий развернул автомат в сторону майора, нажал на спусковой крючок. Но пули прошили пустоту, а в следующий миг перед глазами Струбчиньского молнией сверкнуло жало штыка.
Заметив появившегося из травы противника, Серенко в тот же миг отпрыгнул вправо, а затем стремительно метнулся к аковцу. В паре шагов от него присел на левое колено и с силой выбросил карабин вперед и вверх. Точно так, как когда-то учили его в пехотном училище и как не раз делал он за годы войны в десятках атак, в которых ему довелось участвовать. И штык вошел точно туда, куда был направлен, — в горло врага… Серенко рванул карабин обратно к себе, поднялся с колена в полный рост, огляделся. По краю долины, на заболоченном берегу, в мелководной речушке кипел рукопашный бой.
Опустив голову на грудь, прикрыв глаза и поклевывая носом, Шершень то прислушивался к болтовне своих собутыльников, сотников Хрына и Стаха, то начинал думать о своем новом назначении.
— Снимай, друже, свой черный мундир, — тыкал Хрына пальцем в грудь Стах. — Отшиковался в нем! Нема твоей Ниметчины! Прихлопнули ее Советы!.. Не можешь жить без формы? Не журысь! Скоро новую наденешь. Носил польскую и немецкую, напялишь ангглийскую или американскую. Какая разница? Новый хозяин — новая форма!
Хрын брезгливо оттолкнул от себя руку Стаха.
— Ты, — неожиданно и резко повернулся он к Стаху, — подбирай слова. Знай, что украинский патриот Хрын никогда не имел хозяина. У него были только союзники, с которыми он вместе боролся за самостийность неньки-Украйны!
— Союзники? Нехай будут союзники, — заплетающимся языком бормотал Стах. — Был бы только этот союзник пощедрей. А какого цвета у него форма — черного или хаки — дело десятое…
Шершень, являясь одновременно референтом службы безпеки и надрайонным проводником ОУН, имел доступ ко многим секретам националистов по двум каналам и был неплохо осведомлен. Он знал, что оуновцы, несмотря на свой тесный союз с фашистской Германией, никогда не порывали своих тайных связей с Англией и Америкой, особенно с США. Ведь вовсе не потому, что Степан Бандера сверх всякой меры заворовался или раньше времени, не согласовав сроков с немцами, громогласно объявил 30 июня 1941 года о создании «Украинской державы», был он вскоре арестован гестапо и с рядом приверженцев отправлен в концлагерь. Это случилось потому, что Бандера всю жизнь являлся слугой нескольких господ и попеременно, а зачастую и сразу ставил на двух лошадок — Германию и Англию, а немцам, опьяненным в сорок первом году первоначальными военными успехами на Восточном фронте, нужны были слепо преданные люди, такие, как соперник Бандеры по руководству ОУН Андрей Мельник, безоговорочно слушавший своих берлинских хозяев. Теперь же, когда события на Восточном фронте заставили немцев поумнеть, они сами стали заигрывать с союзниками и искать каналы связи с ними, и ОУН в этом деле им очень могла пригодиться. Недаром в последнее время к Бандере в его комфортабельную «камеру-квартиру» на территории концлагеря зачастили из Берлина высокопоставленные визитеры и ползут слухи о его скором освобождении…
Как он нужен ОУН на свободе! Мелышк и его клика полностью себя дискредитировали, заслужив у народа презрительное прозвище «фашистские холуи», и для ОУН они теперь потеряны. Зато Бандера и его люди, три года находившиеся в немецких «концлагерях», [44] должны стать знаменем ОУН в ее завтрашней борьбе с коммунистами!
Но служа старым хозяевам, нельзя не слушаться и новых. А они свои требования сформулировали четко: создание надежной разветвленной разведсети ОУН в Восточной Польше и Западной Украине. Между тем положение ОУН не из легких. Правительства СССР и новой Польши решили навсегда положить конец национальной вражде, выбив почву из-под ног и у украинских националистов, и у польских великодержавных шовинистов. Ни для поляков из Лондона, ни для «центрального провода» ОУН не тайна, что с этой целью в июне 1944 года было проведено урегулирование ранее спорных участков советско-польской границы по принципу: украинские земли — Украине, польские — Польше. А совсем недавно, в сентябре, между Радой Народовой и правительством Советской Украины было заключено соглашение об обмене населением. Согласно ему, только в течение сентября — ноября этого года из Польши на Украину должно быть репатриировано не менее 50 тысяч украинцев, а с Украины должно быть переселено в Польшу 100 тысяч поляков. И как ни противодействуют выполнению этого соглашения подразделения УПА в Польше и отряды польской реакции в Западной Украине, оно идет полным ходом. [45] Украинские переселенческие комитеты сегодня для ОУН страшнее Красной Армии и Войска Польского вместе взятых!
44
С. Бандера был «освобожден» из немецкого «концлагеря» вместе со своими ближайшими подручными в начале октября 1944 года.
45
За сентябрь — ноябрь 1944 г. из Польши на Украину было переселено 70 тысяч украинцев, а с Украины в Польшу 117 тысяч поляков.
Вот и приходится вертеться как белке в колесе: в угоду немцам тревожить тылы Красной Армии, заслуживая благосклонность новых хозяев, создавать для них разведсеть, заботясь о собственном самосохранении, вести борьбу с украинцами-переселенцами. И все-таки «центральный провод» ОУН счел нужным незамедлительно заняться самым важным — готовить почву для будущей тайной войны против Советской Украины и новых правительств в Польше и Чехословакии. Для этого лучшим кадрам ОУН поставлена задача восстанавливать старое и создавать новое подполье. Этим теперь придется заняться и ему, Шершню, причем в наиболее вожделенном и заманчивом для западных разведслужб месте, в районе самых западных в СССР нефтеразработок — под Дрогобычем…
— А я до сих пор считаю, что лучшим союзником самостийной Украины может быть только Германия, — ворвался в уши голос Хрына. — Почему? Очень просто: у Украины и Германии схожие истории, а потому и общая судьба… Где только нет нашего брата-украинца: в России и Белоруссии, в Польше и Чехословакии, в Румынии и Мадьярщине. Точно так, как и немцы: они во Франции и Швейцарии, Австрии и Польше, Прибалтике и Чехии. Мы и немцы рассеяны на половине территории Европы. И Гитлер показал, как решается такая проблема: не болтовней и всякими договорами, а штыком и кровью! Где звучит немецкая речь — там Германия! Так должны поступать и мы, украинские националисты: где живут украинцы — там Украина!.. Германия провозгласила: «Германия для немцев!» — и показала на деле, как всякая великая нация должна бороться за свою чистоту и моральное здоровье: жидов — в крематории, всех прочих инородцев — за кордон или в концлагеря! Так надлежит и нам поступить в нашей будущей украинской державе: жидов и их паскудных прихвостней — в петлю и под топор, москалей — в Россию, бульбашей — в Белоруссию, пшеков — за решетку и в концлагеря! Вот тогда Украина действительно была бы для украинцев!..
Вконец опьяневший Стах размазал по лицу слезы, от избытка чувств полез к Хрыну целоваться.
— Хорошо говоришь, друже! Верно говоришь! Но что делать, коли фюреру конец пришел? Поневоле любому союзничку рад будешь!
Шершень отпил из стакана еще несколько глотков, незаметно отодвинулся от Стаха. Не приведи господь, к нему полезет целоваться! Пил бы последний стакан да заваливался бы дрыхнуть!
«Теперь необходимо решить вопрос с чекистом, мнимым сыном полковника Чумарзина. Конечно, полковник Сухов — осторожная лисица и влезть к нему в доверие не так просто. Поэтому у чекиста пока нет ничего, чем он мог бы порадовать свое начальство, и его цепочка связи с Центром полностью не вступила в действие, отчего нащупать ее весьма сложно. Время и терпение — вот что нужно в игре, которую задумал было сыграть Шершень с советской контрразведкой. Однако времени уже нет: вчера ему сообщили, что его место надрайонного проводника займет Шусь, теперешний эсбист сотни Хрына. Молодой, хваткий, пробивной хлопец… пожалуй, даже слишком пробивной. Передать разоблаченного чекиста для дальнейшей работы ему? Смысл? Чтобы Шуеь сделал себе на этом карьеру? Как бы не так! Лучше самому без лишнего шума арестовать чекиста и взять в оборот. Будет успех, слава ему, Шершню, не будет успеха — свернуть чекисту шею и не вспоминать о нем, словно никогда его и не существовало. Пожалуй, так и нужно поступить. Причем как можно скорее, желательно завтра. Значит, нужно расставаться с Хрыном [46] и Стахом и отправляться спать…»
46
Сотня Хрына просуществует до весны 1947 года. 28 марта 1947 года сто отборных боевиков из сотен Хрына и Стаха под личным командованием Хрына устроят засаду на шоссе Санок — Цисна на заместителя министра обороны народной Польши генерала брони Кароля Сверчевского (известного всему миру по событиям гражданской войны в Испании как генерал Вальтер). В бою недалеко от города Яблонски К. Сверчевский будет убит, после чего оуновцы попадут в кольцо польских специальных армейских маневренных групп. Банда Стаха будет разгромлена, но Хрын выведет свою сотню из-под удара и прорвется через польско-советскую границу в украинские Карпаты. В бою с советским истребительным батальоном его сотня будет полностью уничтожена, Хрын ранен и взят в плен. Расстрелян.
Неужели вечером так припекает солнце? Нижняя рубашка прилипла к телу, лицо в бисеринках пота, взмокли даже волосы под конфедераткой. И это в середине сентября! Ну и погодка! Настоящее бабье лето!.. А если не лицемерить, майор? Хотя бы перед самим собой! При чем здесь солнце и бабье лето? Сейчас почти семь вечера, несет холодом. Вон капитан Вильк нахохлился, как птенец-слеток в гнезде, а майор Бучинский своим посиневшим лицом вообще смахивает на утопленника. Так что тебя бросает в пот вовсе не от жары, майор Хлобуч! Признайся, что тебе не по себе от предстоящей встречи с русским военным комендантом, которая должна состояться через несколько минут у моста.