Тихий омут и бестолочь
Шрифт:
— Стас!
— Ну да, Стас, — поправился Коля. — Вы раньше вместе на корпоративы приходили, а теперь ты постоянно одна…
— Это же не повод подкладывать меня под Бирюкова.
— Да господь с тобой, Марин. Никуда я тебя не подкладываю.
— А что за намеки тогда?
— Просто показалось, что между вами что-то есть.
— Повторяю, Коль, тебе показалось, — рыкнула Марина.
— Я понял, понял. Ты просто учти, что Костян — тот еще прохвост. Он развлечется и забудет, а мне потом выбирай: ты или он, — наконец добрался до сути шеф.
— Не придется ничего выбирать, — огрызнулась Иванова.
Марина взяла паузу, выдохнула, пытаясь понять, в каком месте ее невинный треп с бестолковым шутом Бирюковым напряг начальство.
— Коль, он же со всеми так разговаривает. Вы дружите, ты должен знать это лучше меня.
— С тобой он больше всех общается.
— Ну это же естественно. Я веду его дела.
— Да-да. Я рад, что ошибся, Марин. На всякий случай, учти, что…
— Не продолжай!
— Хорошо, просто у меня на тебя планы. Не хочу терять ценный кадр.
— Это какие-такие планы? — прищурилась на него Марина.
— Исключительно рабочие, — улыбнулся Усманов. — Если Костя будет подкатывать…
— Не будет, — оборвала начальника девушка.
— Ладно, я рад, что ты кремень! И приводи уже мужа на корпоративки.
— Хорошо, — кивнула Марина. — Можно я пойду?
— Да-да, иди. Прости, если… эээ… обидел.
— Ничего, — скривилась она и выбежала из кабинета.
Марина неслась со всех ног подальше от офиса. Она злилась, чертовски злилась. И не на Усманова, не на Бирюкова и даже не на себя. Центром ее негодования стал Стас. Он действительно игнорировал предложения погулять за счет ее фирмы на банкетах, которые шеф устраивал с приятной регулярностью. Усманов частенько проводил взаимозачеты с ресторанами, выгуливая своих подопечных и их мужей. Контора у них была весьма процветающая, репутация отличная, прибыль стабильно растущая, поэтому Николай холил и лелеял свои кадры, задабривая корпоративками по случаю. Новый год, 8 Марта и День бухгалтера. Последний год Стас игнорировал все просьбы Марины пойти с ней.
Иванова так увлеклась собственными мыслями, что не заметила, как дошла домой пешком. Уже на лестнице она поняла, что у нее жутко ноют ноги от туфель. На шпильках топать до дома полтора часа — не очень хорошая идея. Стоит ли говорить, что стертые пятки не прибавили ей позитива.
— Ты! — рявкнула Марина, едва муж попался ей на глаза.
— Что? — округлил глаза Стас, как всегда сидящий за компом.
Он лопал пельмени, которые, по всей видимости, только что отварил. Марина оглядела его с ног до головы, а потом тихо проговорила:
— Я не могу так больше, Стас.
Девушка упала на диван и расплакалась. Стас мог игнорировать Маринины просьбы и дефиле в сорочке. Ему было пофиг на корпоративки и нежелание жены готовить. Но вот ее слез он выносить не мог. Марина редко плакала, и если уж ревела, это значило только одно. Край. Поэтому Иванов быстренько написал «афк»* и кинулся утешать.
— Марусь, ты чего, а? — причитал он, поглаживая девушку по спине.
— Надоелоооооо, — выла Маринка. — Я заколебалаааась.
— Ну, полно-полно, — уговаривал Стас, прижимая ее к себе. — Успокойся.
Марина не отталкивала его, но и не отвечала на утешительные объятия. Слезы долго катились из глаз, душа ее рыданиями. Она была рада проплакаться, выплеснуть накопившееся напряжение, обиду, нервы. Спустя полчаса ее перестало трясти. Марина встала, прошла в ванную и умылась.
— На работе что-то? — вырос в дверях Стас.
Марина промолчала.
— Марусь, прекращай, а… Я ж ничего не сделал.
— Вот именно, Стас. Вот именно, — сдавленным голосом подтвердила она. — Ты ничего не делаешь. Не ругаешься, не ревнуешь меня, не звонишь, когда я задерживаюсь. Даже не трахаешь. Золотой мужик.
— В сексе что ли дело? — фыркнул он. — Могла бы попросить.
— Попросить? — вытаращилась на него Марина. — Я должна просить? А ты сам не хочешь?
— Марусь, мне скоро сорок…
— Не семьдесят же, — вскинулась она. — Ты только и делаешь, что пялишься в свои танки.
— Ты сама бросила Линейку, если бы не ушла, мы бы сейчас…
— Стас, окстись! Линейка, танки… до них была Контра и Дота**. Ты практически всю нашу жизнь просрал у компа. Я на это не подписывалась.
— К чему ты клонишь?
— Я хочу ребенка, Иванов.
Стас молча развернулся и ушел на кухню, где открыл окно, закурил. Он делал так очень редко, зная, что Марина ненавидит запах табака в доме.
— Это весь твой ответ, да? — выросла за его спиной девушка.
— Марусь… — Стас опустил голову, не смея обернуться. — Я не хочу сейчас детей. Мы еще молодые.
— Тебе скоро сорок, Стасик. И ты уже не хочешь меня. Видимо, скоро и не сможешь, раз такие дела… — била по самому чувствительному Марина. — И я не девочка уже. Когда рожать, если не сейчас?
— Тебе не страшно? А если снова будут проблемы? — наконец докурил и обернулся Стас.
— Страшно, — кивнула девушка. — Только ждать у моря погоды еще страшнее. Ты сидишь у компа все свободное время. Меня начальник сегодня попросил не трахаться с клиентом, полагая, что мы на грани развода.
— Что?
— Что слышал. Ты же не ходишь со мной на корпоративы. А народ делает выводы.
— Не люблю я ваши гулянки.
— А ты ни черта не любишь, кроме танков, — снова перешла на крик Марина. — Если нам рано заводить детей, раз мы еще молодые, какого ж черта ты просираешь нашу молодость за компом?
— Окей, давай сходим куда-нибудь.
— О, серьезно? Сделаешь мне одолжение?
— Марусь, не истери. Ты предъявила претензию, я услышал. Приводи себя в порядок, пошли развлекаться. Сегодня ж пятница.
— А ребенок? — не сдавалась Марина.
— Что ребенок?
— Через год делаем ребенка или…
— Ладно, через год и поговорим. Собирайся.
Марина выдохнула, понимая, что одержала небольшую победу. Стас впервые не сказал ей свое обычное категоричное нет. Девушка пошла в ванную замазывать следы слез, пытаясь радоваться предстоящему отдыху вне дома. Только вот не приходила к ней ни радость, ни вкус победы. Она боялась признаться даже самой себе, что уже давно не хочет ни секса со Стасом, ни ребенка от него, да и сам Иванов порядком ее заколебал. Но Марина снова и снова вспоминала слова подруг: «Не бухает, не шляется, зарабатывает. Золотой мужик». Девушка понимала, что былой страсти уже не вернуть, а вот стабильность… За нее многие бы отдали свои страсти и чувства.