Тихий омут
Шрифт:
Она добежала почти до середины моста, когда заметила, что джип на мост все-таки поперся. Может быть, водитель не такой хороший, как она о нем думала? Знаки на всех столбах — гроздьями, и ни одного он не заметил! Милиции на него нет! ГАИ и патрульно-постовой службы! ОМОНа и налоговой полиции! В центре города, средь бела дня, на глазах возмущенной общественности какой-то бродячий джип нагло нарушает все правовые и морально-этические нормы, а правоохранительных органов поблизости что-то не наблюдается! Правда, не наблюдается и белого дня, рано еще, и шести нет. Возмущенной общественности тоже не наблюдается. Кроме двух дядек с удочками, дремлющих на том берегу возле недостроенного, но уже заросшего ряской лягушатника. Нет, эти — не общественность.
Вера на бегу перемахнула через низкое ограждение из легких переносных секций, в три шага добежала до края моста, взялась за одиноко торчащий столбик от бывших перил и заглянула вниз. Здесь, что ли? Нет, метра на два ближе к середине. Да и там такая грязь… Говорят, речку последний раз чистили в начале прошлого века, когда кто-то из идеологических предков нынешних «зеленых» пустил остроумный слух, что в начале позапрошлого века здесь затонул корабль с грузом золотых монет. Конечно, ничего не нашли, очень разочаровались, поэтому с тех пор больше уже не чистили. А у нее кроссовки новые, только во второй раз надела.
За спиной раздался визг тормозов и одновременно — хриплый испуганный голос:
— Стой! Вера, стой! С ума сошла… Ты что?! Не надо! Все, мы уезжаем, все!
Она с сомнением оглянулась, на всякий случай изобразив взгляд беззащитной лани, загнанной стаей волков на край обрыва, и попятилась вдоль моста поближе к середине. Как же, уезжают они. Господин Сотников пытается вылезти из машины, помогая своему травмированному тазобедренному суставу руками, а один из его братьев по разуму уже вылез, уже топает к ней, уже перешагивает низкое ограждение из переносных легких секций, даже, кажется, не заметив его, потому что не отрывает от Веры взгляда, полного героической решимости немедленно ее, Веру, спасти. И тянет к ней верхние конечности — по-видимому, с той же благородной целью. Вот ведь идиот.
— Сашка, стой! Не подходи к ней! Назад! — опять хрипло заорал господин Сотников и наконец вывалился из машины вместе со своим тазобедренным суставом. — Вера, пожалуйста… Вера, не надо, отойди от края, пожалуйста… Мы уезжаем, все, уже уехали, Сашка, иди сюда… Идиот, кому говорю!!!
Ага, диагноз по крайней мере одного из своих они знают. Но этот их Сашка со своим диагнозом, наверное, не согласен, во всяком случае, на него не отзывается, к машине не возвращается и даже не оглядывается. Правда, все-таки остановился, но это, скорей всего, не от вопля господина Сотникова, а от серьезного взгляда Веры прямо ему в глаза. А глаза-то у него аж побелели от напряжения. И протянутые вперед руки трясутся. Жалко идиота — столько переживаний выпало на его долю прямо с утра! Ничего, сейчас еще больше выпадет. Заодно — и на долю всех остальных идиотов. Чтобы впредь не шастали на джипах в пять утра мимо ее любимой липовой аллеи. И тем более — по мосту, который объявили пешеходным еще лет десять назад.
— Ах, господин Сотников! — сказала Вера с отчаянием и прижала руку к сердцу, проверяя, застегнут ли карман рубашки, где лежали ключи. — Боже мой, как вы могли?! В лаковых штиблетах!.. По косогору!.. И на джипе — по пешеходному мосту! Нет, этого пережить я уже не могу. Прощайте. Наша встреча ошибкой была.
Она еще немножко попятилась к краю и быстро глянула через плечо. Ага, вот в этом месте более-менее безопасно. Если, конечно, за последнюю неделю туда не успели сбросить чего-нибудь вроде недоразобранного на запчасти трактора. Ладно, будем надеяться, что недоразобранный трактор все-таки сдали в металлолом. Правда, говорят, что сейчас модно сдавать в металлолом провода с линий электропередачи высокого напряжения и детали приборов точных измерений, но Вера не была пессимисткой и считала, что у любого недоразобранного трактора тоже есть шанс…
— Сумасшедшая, — с ужасом прохрипел господин Сотников, выпустил из рук свой тазобедренный сустав и схватился за голову.
Ну да, Вера с самого начала подозревала, что голову он тоже ушиб.
А идиота Сашку бестактное заявление господина Сотникова вывело из комы и толкнуло на решительные действия. Он пошевелил пальцами протянутых к ней рук, подвигал бровями и проницательно заметил:
— Ты ведь упасть можешь… А там высоко. И глубоко.
— Да, — печально согласилась Вера, на всякий случай опять прижимая руку к карману с ключами и серьезно глядя ему в глаза. — Высота высока, глубина глубока, а жизнь коротка. Ну, что ж теперь… Все там будем.
Она еще немножко попятилась, сделала испуганное лицо, на вдохе сказала: «Ах!», сильно оттолкнулась от края моста и прыгнула вниз, очень надеясь, что это выглядело падением без признаков профессионализма. Уже возле самой воды услышала вопль нескольких глоток и немножко позлорадствовала: ну что, идиоты, нарвались на приключение? Будете еще устраивать сафари на джипах? То-то. Она удивится, если никто их них не поседеет за это утро.
Вода оказалась очень холодной. Ну да, шесть утра, чего и ожидать-то было… Но зато в ней не было никаких недоразобранных тракторов, и Вера без проблем прошла над самым дном, только слегка зацепив новыми кроссовками вязкую илистую муть, и вынырнула под мостом, между двумя опорами чрезвычайной толщины, местами слегка выщербленными. Говорят, этот мост в сорок третьем по очереди долбили две авиации и две артиллерии — и немецкие, и советские. Раздолбили в пыль несколько кварталов вокруг, а мост — вон, только опоры слегка выщерблены. И зачем его чинить собрались? Он бы еще пару тысяч лет простоял. Административная жажда псевдодеятельности. С точки зрения мутной науки психологии…
У-у-ух ты… Что это было-то? Похоже, в речку все-таки свалился какой-нибудь недоразобранный трактор. Или эти идиоты глубинные бомбы стали в нее кидать? Вера в пару гребков подплыла к опоре и осторожно выглянула из-за нее.
Никакого трактора там не было. И глубинных бомб, похоже, тоже не было. Вообще ничего не было, кроме мощных кругов по воде, — очень мощных, волны даже до берега доходили. Наверное, сейсмическое явление. Подземный толчок. Она покачалась на волнах, раздумывая, откуда бы в наших краях взяться сейсмическим явлениям. Говорят, лет тридцать назад здесь был зарегистрирован подземный толчок, но его, кроме ученых, никто не заметил.
— Сашка! — хрипло заорал господин Сотников с моста. — Идиот!
На зов господина Сотникова из воды показалась голова идиота Сашки, что-то неразборчиво квакнула и опять ушла под воду.
— Ребята, стойте! — орал на мосту господин Сотников. — Не прыгайте, здесь мелко! К берегу, скорее, утонет ведь, идиот чертов! Разбился ведь, чертов идиот!
На взгляд Веры, идиот Сашка уже должен был утонуть. Тем более, что в том месте, куда он свалился, действительно мелко, метра два, наверное. А в идиоте Сашке — килограммов сто живого веса… Будем надеяться, что пока живого. Вот ведь еще канитель на ее голову… Три шоколадки «Аленка», не меньше. После такого нервного дня потребуется ударная доза мощного антидепрессанта.
Вера оттолкнулась от опоры, нырнула, доплыла под водой до того места, куда предположительно ухнулся глубинный идиот, и наугад пошарила в жирном придонном иле, взбаламученном до самой поверхности воды сейсмическим явлением по имени Сашка. Никакого сейсмического явления в жирной мути не нашаривалось. Вера вынырнула, глотнула воздуха и опять собралась нырять, но тут за ее спиной сильно плеснуло, ухнуло, квакнуло и закашлялось. Она оглянулась — над водой торчала голова этого идиота и с ужасом таращила на нее белые глаза. С ужасом! Вы подумайте! Конечно, вид у нее сейчас не очень… в общем, не очень. Но чтобы — с ужасом?! На себя бы посмотрел.