Тихий омут
Шрифт:
Да и что правила! Кто и когда их писал? Может быть, имелось ввиду: «Нельзя приводить… в момент проведения явки». Вот это Тучков соблюдал свято. Никогда никаких совмещений не было.
… Пора. Надо расположиться у окна и проследить, когда «Пегас» войдет в подъезд. Вот это тоже правило. И оно верное – агентов надо беречь… И что это за псевдоним он себе выбрал. Тоже мне, конь с крыльями, жеребец летающий.
«Пегас» всегда был точен. Но на этот раз он ровно в шесть подкатил к подъезду на какой-то иномарке. Это уже прокольчик! Надо учить подлеца. Это он у себя в банке председатель, член правления и прочее, а
Раздался условный звонок в дверь (хоть тут молодец) и румяный лысоватый «Пегас» влетел в комнату. Он быстро устроился у стола, многообещающе улыбался и потирал руки, ожидая, когда опер начнет его «потрошить». Было очевидно, что сегодня Николай (таким было мирское имя «Пегаса») принес в клювике что-то срочное, важное, любопытное. Или, на языке чекистских бюрократов – «информацию, представляющую значительный оперативный интерес».
– Вот что, Павел Васильевич, все, что я тебе раньше говорил – ерунда. Воровали, воруют и будут воровать. Но сейчас я такое расскажу! Орден тебе обеспечен.
– Ты, Николай, не принижай своей информации. Ерунда! Нет, это очень важно… Давай свою сенсацию, а потом спокойно вернемся к твоим… старым песням о главном.
– Вернемся, вернемся. Если будет такое желание… Так вот, уважаемый гражданин начальник, вы слышали, что на днях такой Маруев вроде с собой покончил, а через пару дней Кавторадзе взорвали?
– Маруева не знаю. А о Кавторадзе слышал что-то. Это же не банкир. Он фирмач какой-то, промышленник. Это не по моей части. И вообще – им вроде бы Центр занимался.
– Какой центр?
– Ну… неважно. Это тебя не касается. Центр – он и в Африке Центр. В чем суть?
– Я знал Маруева. И познакомился я с ним в одном спортивном центре, на Черемушках – ФОК «Дронт» называется.
– Комплекс, физкультурно-оздоровительный.
– А когда это ты, Николай, спортом стал заниматься?
– Да нет там спорта, Павел Васильевич. Там сауна, душ Шарко…
– Это когда из шланга поливают?
– Да, да. Тренинг всякий, велосипеды и прочее… Массажистки симпатичные…
– Понятно!
– Да нет, Павел Васильевич. Тут все чинно и благородно. Без интима, но симпатичные.
– Ты давай ближе к телу. Десять минут трепешься и все про душ Шарко. Когда интересное начнешь, Коля?
– А интересное вот в чем… Вчера было жарко…
– Уже любопытно!
– Я захотел холодного пива…
– Наконец началось важная оперативная информация. Я так генералу и доложу: нашего общего друга жажда замучила.
– Да не шутите вы, Павел Васильевич. Сейчас будет вам важная информация… Так вот, буфет закрыт, а у директора этого «Дронта» – такой Карин Юрий Иванович, весь холодильник пивом забит. Я давно это просек. Я к нему – его нет, я дверь открыта.
– Ну?
– Зашел…
– Ну?
– Взял пиво…
– Дальше!
– Хотел выскочить, а они идут. Сам Карин и его зам. Его я только в лицо знаю. Его, правда, все зовут «Вась-Вась».
– Василий Васильевич, очевидно. Что, поймали они тебя, мелкий ты воришка?
– Как же! Я в одном прыжке к стене сиганул, и за диван.
– А они?
– Взяли пиво, сели на диван и пьют.
– А ты?
– А я не пью. Неудобно там за диваном. И пыльно. Два часа там пролежал… Они все
– А что это им на Камчатке понадобилось?
– Так это, Павел Васильевич, мне еще Маруев успел объяснить. Ну, пока еще живой был. Полетели, говорит, с нами. Красный рыбки половим, медведя стрельнем, бичей будем гонять, туземок пугать. Все, говорит, будет – погони, засады, взрывы, стрельба… Это у них для самых богатых такой отдых. Экзотика.
– Понятно, с жиру бесятся… Так что ты еще услышал… Там, за диваном?
– Самое главное! Всего-то две фразы, но я попытаюсь дословно. Этот Вась-Вась спрашивает: «Ты в «Сову» эту не звонил? Не очень мы с Маруевым наследили?» А Карин ему отвечает: «Все обойдется. Менты уже все закрыли. А Игорь тоже копать не собирается. Зато по Кавторадзе твой «Зяблик» чисто сработал. Молодец!»
– Все?
– Все, Павел Васильевич.
– А что такое «Зяблик».
– Я думаю – псевдоним. Я – «Пегас», а он, кто Кавторадзе взорвал, он – «Зяблик».
– Там еще и «Сова» какая-то есть. Вот, дьявол! Мне тут с этой птичьей стаей разбираться: сова, зяблик, пегас, дронт.
– А что, Павел Васильевич, дронт – есть такая птица?
– Была, Николай. Ее австралийцы всю под корень слопали. Даже яиц не оставили… Но не об этом сейчас. Ты вот что, «Пегас», познакомься поближе с этими, ну, которые на диване сидели. Попытайся в эту элитную группу вписаться. И на Камчатку, может быть, слетай. Денег не жалей – потом компенсируем… А я этих жуков установлю и проверю со всех сторон… Ты, Коля, бери бумагу и пиши самую суть. Можно без пива и без дивана.
Николай на секунду вспомнил, что он действующий председатель совета директоров банка «Букбэнк». Он улыбнулся и быстро приступил к любимому занятию: агент «Пегас» пишет сообщение. Пишет о себе, но в третьем лице. Так положено:
«Источник сообщает, что с Маруевым В.А. он познакомился десять дней назад на фирме ФОК «Дронт». Руководителем этого «Дронта» является весьма подозрительная личность некто Карин Юрий Иванович, который…»
Первый день поисков начался очень удачно. На фирме Маруева оказалась очень информированная и еще более разговорчивая секретарша. За час Варвара зафиксировала несколько версий смерти любимого шефа, множество сплетен о его жене и до десятка возможных источников информации – друзей семьи и личных подруг Валентины Маруевой.
Версии серьезно можно было и не рассматривать. В конечном итоге они сводились к двум: «Если это убийство, то наверняка солнцевские бандиты сработали. А кто же еще? Если самоубийство, то это жена довела. Такого мужика угробила, стерва».
Из сплетен лишь одна заслуживала явного внимания. Очевидно, что и в остальных что-то было, но это что-то надо было долго выуживать из массы преувеличений, выдумок и завистливого вранья. Но одна была точно в десятку, в цвет, в масть.
Два года назад на фирме появился новый охранник, некто Леонид Жидков. Для одних он был веселым, общительным, свойским парнем, а для других – трепач, болтун, балаболка. То есть, оценки отличались лишь эмоциональной окраской. Одним словом, уже через неделю все знали, что к своим двадцати пяти годам Леонид перепробовал до десятка профессий.