Тихий омут
Шрифт:
– Что это еще за нож?
– Это самое интересное. «Нож» – это новое ощущение жизни. Я сам придумал. Курсы такие. Их-то Маруев и посещал… Но давай все завтра. Мы с тобой хохмить начали, а не то время и не то место. Здесь о вечном надо думать… У меня осталось еще немного. Разливать?..
Два открытых чемодана лежали прямо на столе, в центре огромной комнаты, где еще вчера проходили поминки. Об этом печальном застолье напоминала лишь стоящая в коридоре коробка, в которую было
Маруева металась по комнатам, периодически возвращалась к чемоданам с охапкой вещей. Она суматошно отбирала нужное, сбрасывала в угол все остальное и бежала за новой порцией.
Делала она все это демонстративно, изредка поглядывая на бородатого парня, спокойно развалившегося в кресле. Неужели этот франт, этот балбес не понимает всю серьезность своего положения? Ей хотелось встряхнуть его, ударить, разозлить… Де чего у него спокойное, надменное, глуповато-мерзкое лицо! Можно просто выгнать его и уехать самой. Но сейчас они повязаны, они в одной лодке. И не удастся спастись поодиночке.
Прибежав с очередной кучей вещей, Маруева вдруг замерла в центре комнаты, бросила все на пол и, сделав несколько вялых шагов, медленно опустилась на диван.
– Послушай, Леонид, – начала разговор Маруева каким-то обреченным голосом. – Ты понимаешь, что через час у нас поезд.
– Понимаю, не дурак. Я готов. Я даже деньги взял на всякий случай – вдруг ты меня увезешь на этом поезде и бросишь на произвол жестокой судьбы… Кстати, а почему мы в Сочи едем поездом? Я предпочитаю на юг – самолетом.
– Милый, а ты действительно глупец, олух, остолоп, балбес!
– Великолепный запас слов! И очень доходчиво. Я сразу понял, почему мы не летим на юг, а будем трястись сорок часов в поезде…
– Мы не летим, Леня, мы не едем – мы бежим. А бежать надо не оставляя следов, – Валентина говорила с ним, как с ребенком, ласковым, поучающим и ехидным голосом. – Запутывать нам надо следы. А на самолете паспорт надо предъявлять. Выследить нас могут… Впрочем, на поезде мы можем до Харькова доехать, а оттуда – полетим. Там и паспорта показывать не страшно. Заграница. Им наши убийства до фени, у них своих хватает.
Леонид молча встал, взглянул на часы и начал без суеты закрывать чемоданы. Казалось, что он решает для себя что-то важное, продумывать свои действия. И действительно, покончив с непослушными замками и ремнями, он неторопливо повернулся, расправил плечи и начал ответную речь тоном официального заявления:
– Я, Валентина Петровна, готов сопровождать вас куда угодно. В Сочи, в Ниццу, в Магадан, наконец. Но давай поставим надо всем свои точки. Это тебе надо заметать следы, это тебя могут выследить. А я только при тебе. Знаю все и молчу.
– Постой, что ты знаешь?
– Ну, не знаю, так догадываюсь.
– Ты что, ошалел? Крыша поехала? Мне-то зачем это надо было? Я бы его всю жизнь доила. Рисковать-то мне зачем?
– Резонный вопрос – зачем. Зачем? А затем, что как мужик он тебя не удовлетворял. Хотел, но не мог. Это первое. Дальше – обо мне он догадывался и злился. Денег тебе давал в обрез. Ты даже машину нормальную не могла мне купить. На девятке езжу! И развестись он мог очень просто. И оставил бы тебя без гроша. А сейчас ты наследница… Давай, кстати «Хонду» купим, не хочу я на его «Мерседесе» ездить.
– Ты что, Леонид. Все это серьезно? Я и не знаю, как это колоть. Мне уколы всегда в задницу делали. А здесь в вену надо… И шприц! Где бы я шприц достала?
– В аптеке!
– А героин?
– У меня дома. На балконе. Ты прекрасно знаешь, где эта коробочка лежит.
– Вот именно, что у тебя. И оснований у тебя не меньше моего. Если бы мы с Володей развелись, ты бы сейчас о «Хонде» и не мечтал… И потом, ты ведь уже попадался за такие дела.
– Когда это было? Три года прошло. И доказать они ничего не смогли.
– Не доказали, а на карандаш взяли. На тебя у них если не досье, то уж карточка наверняка есть: «Леонид Жидков, подозрение в торговле наркотиками…» И еще, Леонид. Вчера на кладбище сыщик был, – Валентина понизила голос и произнесла последнюю фразу весомо, как самую важную новость.
– Ну и что страшного?
– Это не просто сыщик. Это корифей своего дела. Мне муж так о нем говорил. Мол, всегда он своего добивается, носом землю роет. Нас даже знакомили когда-то, но я фамилию его не помню. Соловьев или Сычев…
– Птичья фамилия?
– Да, но внешне я его запомнила: толстый, лысоватый, добродушный. С виду – простак, но корифей. Глаза такие пронзительные… Тебя все время высматривал.
– Ты, Валентина, не выдумывай. Меня там и не было вовсе.
– Вот именно! Он как это понял – подозвал помощника и они быстренько так вглубь кладбища ушли. Тот еще бутылку водки со стола прихватил – для конспирации.
– А почему они к выходу не пошли?
– Не знаю, Леонид. Я думаю, их там группа захвата могла ждать.
– А кого захватывать?
– Ну не меня же. Я все время там была. Этот сыщик на меня и не взглянул.
Раздавшийся неожиданно звонок в дверь показался чужим, настойчивым и тревожным. Леонид расправил плечи и осторожно направился открывать. При этом он театральным жестом разминал кисть правой руки, готовясь к возможной битве.
За дверью стоял аккуратный молодой человек с широкой приклеенной улыбкой:
– Такси заказывали? Машина у подъезда… С вещами надо помогать?