Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)
Шрифт:
Не жалейте сбереженья,
Приходите на базар.
Получайте наслажденье,
Покупая наш товар.
Припев (и дробная россыпь ложек):
Лучше нету наслажденья –
Есть конфету и печенье.
Вас избавит от хлопот
С колбасою бутерброд.
Орлов шел дальше. Он видел лотки, заваленные изобилием, счастье на лицах. Бритые мясники в расстегнутых красных рубахах пластали на колодах упругие свиные туши. Дымились самовары, курился и лез в нос питательный
— Эт-то что еще такое?
– пролепетал Орлов, указывая на вывеску.
— А это, мужик, царь с Солженицыным из-за границы вернулись, - объяснил ему какой-то пьяный молодой человек с длинными патлами. И захохотал.
У Орлова помутилось в глазах, и он единым духом приобрел и выпил из горлышка три четвертинки водки плюс бутылку ананасного ликера. После чего замелькали перед ним в калейдоскопе позументы, хоругви, колокола поплыли, торжественные хоры запели. И дрожащий Орлов обратился к близстоящему милиционеру с плачущим вопросом:
– Городовой! Голубчик! Скажи, пожалуйста, зачем это нелепое население издевается над батюшкой-царем? Зачем нахальный черт плясал на бочке, оскорбляя веру? Зачем гражданы пихаются локтями, а бабы дерут друг у друга мясо? Скажи, городовой! Мильтон! Голубчик?!
Страж порядка недолго вглядывался в духовно преображенное лицо несчастного Орлова. Сплюнув, он поволок рыдающего за воротник, а тот обмяк в его тренированных руках.
– Ну что, бич, допрыгался?
– спросил его наутро Царьков-Коломенский. Но тот молчал, свято глядя в потолок и справедливо полагая, что, раз уж он попал в психушник, значит, он и на самом деле сумасшедший.
Однако Царьков не зря восемь или десять лет учился в мединституте. Он быстро определил неизменное здоровье Орлова и вытолкал его из больницы вон своими руками без помощи санитаров и пинков.
Орлов тогда сразу пошел домой и там молча поцеловал жену в ухо. А она ему сначала наладила кулаком, а потом завыла. Это когда он предъявил справку о ночевании в дурдоме и объяснил, каких бед и печалей избегнул.
Евпраксия выла. А Орлов был бодр.
– Все в порядке, Евпраксия, - сказал он.
– Жизнь продолжается и будет длиться вечно.
После чего надел форменный пиджак и отправился заступать на вахту телевизорного завода. Чтоб если кто поволокет телевизор через проходную, сразу его остановить, пресечь и передать куда следует.
Темный лес
Многие неурядицы на свете объясняются, по-видимому, очень просто - различием темпераментов. Один человек, допустим, такой это веселый-веселый, что с ним хоть что ни случись - ему хоть бы хны, плюнет и дальше жить пойдет. А другой от всякой ерунды сычом смотрит, и нету с его мнительностью никакого сладу...
Вот и тут тоже. Царьков-Коломенский взял да и брякнул Васильевской бабе, что они в субботу ездили с Васильевым в лес "любоваться его осенним убранством". А Васильевская
Тут снова стучатся в дверь. Открыл, а там шутовски стоит на коленях друг-предатель В.Царьков-Коломенский и говорит:
– Ты уж извиняй, брат, я не знаю, как такое оно и случилось. Ну - трекнул ей, трекнул я ей, а кто же знал?
Ты уж извиняй, брат, давай, что ли, выпьем в заглаживание моей вины?
Васильев сверху посмотрел на него. Смотрел, смотрел, а потом и захлопнул дверь, не сказав другу никакого обидного слова.
И Царьков-Коломенский поэтому не обиделся. Но оставаться на коленях было как-то очень уж неудобно. Весельчак встал, отряхнул брюки, харкнул в лестничный пролет и зашагал вниз, в направлении собственного плевка.
А при выходе из подъезда его чуть не сбил с ног какой-то взволнованный молодой человек в мохеровом шарфе.
– Тише нужно бежать, молодой человек, - научил Царьков-Коломенский. Но тот, бессмысленно на него посмотрев, ничего не ответил и взлетел наверх.
Вскоре он уже стучался в дверь Васильевской квартиры.
— Что вам угодно?
– сухо спросил Васильев, так как он его слегка узнал, этого молодого человека. Его звали
вроде бы Санечка.
— Мне... мне что угодно?
– вдруг разулыбался юноша.
– Здравствуйте, во-первых, - сказал он.
— Здравствуйте, - хмуро сказал Васильев.
— А во-вторых, не дадите ли мне глоточек воды, я очень хочу пить...
— Мне не жалко воды, - сказал хозяин.
– Но поищите ее где-нибудь в другом месте, - сказал он и хотел закрыть дверь.
— Да подождите же вы, подождите...
– Молодой человек дико блуждал глазами, принюхивался, он даже зачем-то на цыпочки становился, отвратительно вытягивая шею.
Так что Васильев, обозлившись окончательно, стал его выпихивать. Но молодой человек оказался тяжел и неповоротлив. Густо дыша, они сцепились и замерли в исходной позиции в этом узком коридорчике.
— Так, может, вы все-таки позволите мне пройти!
– выкрикнул молодой человек.
– Я хочу все сам увидеть
собственными глазами.
— А... ты вон о чем?
– внезапно понял хозяин и усмехнулся: - Ну иди, брат, проходи. Будь гостем...
Молодой человек и юркнул в комнату.
— Но ее же тут нет?!
– вскричал он, заламывая руки.
– Где она?
— Хозяин ухмылялся.
— Выходит, она нас обоих обманула?!
– вскричал юноша.
– И вы, вы миритесь с этим?
— Пошел вон, - сказал хозяин.
– Пошел-ка ты вон отсюда, сопляк, хам, неуч, кретин, дебил, размазня. Пошел отсюда вон!