Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)
Шрифт:
Я встал и, водя туманной головой, выпил чашечку кофе и съел два яйца всмятку, мазал хлеб скандинавским маслом... сыр "Виола"...
Утро, выдайся ясное, свежее! Карабкайся по зеленому стеклу, полосатая оса! Ветка липы, липни к стеклу, осыпанная мириадом мелких росяных бусинок! Птичка, пискни! Мир, будь чудо как хорош!
Усталый, но довольный, я лягу на пол. Я лежу на полу. Мир чудо как хорош! Я сплю, и не надо, не надо меня будить. Ради всего святого- не надо!.. Разве я не выполнил свой оброк? Разве мало вам этого утра, свежего, ясного, полосатой осы, ветки липы липнувшей, пискнувшей птички, росяных бусинок? Мало? Что ж, я не жадный и торговаться не стану. Так уж и быть - прибавлю еще развевающийся яркий флаг над высоким зданием. На фоне чистого синего неба он будет смотреться замечательно и произведет весьма богатое впечатление.
Спрашивается меня: Какой положительный идеал вы утверждаете?
Отвечается мной: Никакой. Сам факт существования человека на земле есть факт положительный, бессмысленный и бессмертный. А все остальное - от лукавых. Аллее! Финита! Капут!
……………………………………………………………………………………………………………..
Совершенное дерьмо этот отрывок, если честно сказать, но коли честно говорить, то что же, однако, делать, если Поп пишет без устали, как дурак, в течение двадцати лет и просто-напросто уже не умеет занять себя чем-либо другим?.. Да он и не пытался... Сладенькую себе жизнь устроил, потому что пишет - и доволен, а вот у него кое-чего отобрали, так он и зафырчал, котяра!.. Вернемся по этому случаю к двум нашим баранам, ведущим свой скучный и бессмысленный диалог в светлой комнате кадров Отдела, где на стенах портреты висят и где кадров Рабочая Смена неизбежно встречает привет... (Отдел кадров весьма незначительного предприятия, случай не распространенный, этого никогда не было, это - шутка, сатира, гипербола. А страшно-то, Боже мой! Как страшно и противно!..)
— ...к фамилиям мы позже вернемся. А сейчас хотелось бы прояснить, что за бизнес с помощью международного сионизма имеете вы в виду и, в частности, где это они у тебя живут, друг, Ивановы ли твои, Шапиро ли?.. Они где-нибудь живут или они нигде не живут? Ты подумай и отвечай. Но - подумай, потому что каша заваривается сложная, сам пойми и встань на мое место.
— А чего мне думать-то?
– лупит он на меня телячьи свои зенки.
– Ясно, что живут, а коли померли, то у них,
наверное, детки перед этим народились. А где живут – не мне знать. Может, это какой-нибудь хрен Иванов "Ессо" в Техасе держит или Шапиро хитрожопый туристов водит на Эйфелеву башню под ноги смотреть, а канадский хлебороб Иванов-Шапиро разбогател на поставках крупных партий зерна в СССР? Откуда мне знать, если я ничего не знаю?
— Значит, не знаете?
– спросили вы, улыбаясь и потирая усталый рот.
– А не могут ли они работать совсем в
другом Западном Месте? Вы понимаете, о чем мы говорим, или сделаете вид, что не понимаете?
— Если вы имеете в виду радиостанцию "Голос Америки", то это понятно любому порядочному человеку!
–
вспыхнул он.
– Но я вам все по-честному говорю, у меня нет секретов от родной страны, от ее партии и правительства. Я - патриот. Я, кстати, кандидат в члены... не чета вам товарищи меня проверяли, и ничего - сошло...
— Ой ли? Сошло ли?
– не удержались мы ответить на оскорбление.
И тут он, нагло ухмыляясь, заговорил со мной сквозь зубы. Он, во-первых, спросил - читал ли я в свое время стихотворение Евтушенки "Наследники Сталина", тем самым явно намекая, что я и есть этот самый наследник. Затем он вообще распоясался и стал лапти плести, что сам он родом из Сибири, что папаша у него играл в футбол, а дедушка был учитель, но что, наоборот - двоюродный дедушка-белогвардеец в чине прапорщика сел на коня Игреньку и ускакал, опасаясь справедливого возмездия, в континентальный Китай.
И таких вот молодчиков они пригревают!
— А в какой конкретно деревне или городе это происходило?
– лишь спросили мы.
— Не знаю.
— Фамилия прапорщика?
— Не знаю. Любая фамилия. Иванов.
— Почему Иванов?
— Партизанские отряды Кравченко-Щетинкина начисто теснили белую армию! Двоюродный дедушка сел на
коня Игреньку, перетянул плеткой по спине моего папашу и ускакал в Китай.
— В Китай?
— В Китай. А может, и в Монголию, если она тогда была.
— А вашего отца зачем ударил?
— Говорят, что от зверства. Рухнули надежды.
— Кто говорит?
— Все говорят. Мама говорила.
— А она от него писем не получала, ваша мама?
— Нет, не получала.
— А как его фамилия, этого двоюродного дедушки?
Она не говорила, эта ваша мама?
— Говорила. Иванов ли, говорит, или, может быть, уже Шапиро.
— А почему тогда вы сами ничего не знаете? – поймали мы его.
— Да я же маленький был. Солнце палило. Игренька хрипел. Овод кусал. Всадник, вытирая струящийся пот,
скакал в Китай.
— Всадник, вытирая струящийся пот, всадник, вытирая струящийся пот...
– машинально повторяли мы до
тех пор, пока нас не осенило.
— Да в каком же все это было году?! – выкрикнули мы.
— В 1920-м.
— Так и сколько же тогда вам практически могло было быть лет?
— Мне? А мне нисколько тогда не было практически лет, потому что все это рассказывала мне мама, и папаша
тогда еще были живые, но не с нами. И мы жили тогда с мамой на заимке близ деревни Кубеково в 1949 году.
В тонкие двери и слепые окна бил буран, за перегородкой стучал копытцами ягненок. Было Рождество! Милая мама! Она была добрая! У нее был большой мягкий живот! Мама, мама!..
И он в изнеможении откинулся на спинку стула и разрыдался, как баба. Не любим мы с таким контингентом
работать. Мы сами нервные, зачем нам еще нервные. Мы дали ему понюхать нашатырю на ватке и продолжили собеседование:
— Позвольте, но при чем здесь мама? Как, кстати, ее фамилия?
— Иванова. Милая добрая мама! Она мне сказала, что ей кто-то говорил, что будто про него слышали, что он когда уехал на коне, то потом женился на еврейке Шапиро в Канаде, Париже или США, а потом он еще куда-то переехал и прислал оттуда канадские меховые сапоги.
— "Кто-то где-то, кого-то", - передразнили мы его.
– Кстати, интересно бы побеседовать с вашей мамой. Где
она, кстати, проживает и кто, кстати, получил вышеупомянутые канадские сапоги?..
— Она нигде не проживает. Она - чистый Дух. Дух.
Она умерла, - все-таки ощерился он, ну да мы и не таким зубки повырвать можем.
— А сапоги?
– Какие сапоги?
— Канадские сапоги от Шапиро кто получал?
— Канадские сапоги "Билли Джеймс" я получал, но я не знаю, от кого. Это не от Шапиро. Их просто принесли,