Тихоня для Туза
Шрифт:
– Тебе жалко, что ли? Я, вроде бы, для тебя никогда ничего не жалел…
– Ты же за рулем! А в ней не сорок градусов, а все семьдесят! Не только пищевод обожжешь, а вообще все!
– Не боись. Я и не такое пил в свое время.
– А как же потом ехать?
– Ты ешь давай, борщ – зачетный.
– Отвечай на вопрос! Ты же не сядешь пьяным за руль?
Почему-то мне было не все равно, что дальше случится с Тихоном! Я за него нервничала! И это было как-то… совсем не хорошо. Мало мне, что ли, о ком переживать? Еще и этого кренделя не хватало!
–
– В каком смысле? А что ты собираешься делать?
– Я здесь останусь. У вас хорошо. Мне нравится.
– Эй, с ума сошел? А спать где?
– Ну, я же делился с тобой постелью. А ты не сможешь ответить тем же?
Мне внезапно стал очень интересен чеснок. Какой-то безумно любопытный сорт попался – крупные такие зубчики, ароматные… И борщ – тоже. Очень вкусный. И отлично занимает рот.
Можно притворяться, что ты увлечена едой, а разговаривать некогда!
– Держи, сынок. Сам готовлю. – Перед носом Тихона возникла небольшая стопочка с пахучей жидкостью, переливающейся всеми оттенками янтаря и зелени.
– На травках? – Он втягивал аромат пойла, будто держал в руках бокал дорогущего виски или коньяка. Глаза еще прижмурил от удовольствия.
– Да. Сам на даче собирал, сушил, настаивал. Давай, одним глотком. Для здоровья!
Тихон сделал этот глоток, закашлялся, выпучил глаза… Откусил половинку луковицы… Кажется, зря – сделал только хуже.
Дядя Коля похлопал ему по спине, крякнул в усы довольно.
– Молодец. Крепкий парень. Не упал. Значит, жить будешь!
Слезы катились из глаз крепкого парня, что твой град.
– Попей водички, Трифон.
– Кирюх, ты же меня научился правильно называть? – «Трифон» подозрительно сипел, а не разговаривал.
– Теперь ты снова Трифон. Я так решил!
Понятно. Кирыч пока еще не передумал обижаться. Поэтому коверкал имя так, как ему нравится.
– Ну, смотри-ка ты, даже говорить в состоянии! Молодец! – Дядя Коля не обращал внимания на разборки с племянником. Он внимательно следил за состоянием подопытного.
– Ага.
– А теперь говори, смельчак, зачем пришел к Стефании? Чего хотел-то? – Он присел напротив нас, подставил ладонь под щеку и умильно уставился на парня. Вылитая бабулька на лавочке, а не суровый седой мужичина.
– Домой к себе хотел забрать. Скучно без нее.
Чуть не подавилась. Закашлялась.
– Эй, Стефа, тебе тоже наливочки? Как-то двыхаешь нехорошо…
– Все нормально, дядь Коль. Не в то горло кусок попал…
– И все? Просто домой забрать? Она ж не собачка, чай. Просто так у себя не поселишь. – Дядя Коля опять переключился на Тихона. Слава богу, меня больше не стремился напоить.
– Причем тут собачка? Если ей понравится так жить, можно и пожениться… Ик!
Понятно.
– Больше ему не давайте свое снадобье! Хватит! – Хитрый пожилой сводник уже тянулся со своей аккуратной бутылочкой к стопке. Пришлось рукой закрывать, чтобы даже не думал о добавках.
– А че так? Смари, твой женишок-то, видишь, только-только разговорился. Даже пытать особо не пришлось…
Он хитро и довольно улыбался в густые белые усы.
– А мне зачем такие откровения? Завтра проснется, протрезвеет и все забудет!
– Не забудет. Свидетелей много. Если что – освежим в памяти. – Тем не менее, бутылек он спрятал в нагрудный карман. Послушался.
– Стеф, не бузи! Ты, когда улыбаешься, намного приятнее!
Тихон уже покачивался на стуле и по-идиотски улыбался. Глаза блестели и, кажется, смотрели в разные стороны.
– Ты сейчас со мной разговариваешь или со стенкой? Не могу уловить твой взгляд.
– Я тебя и с закрытыми глазами вижу! Не парься, Стешенька! – Качнулся в мою сторону. Кажется, хотел обнять. Но промазал…
– Да, парень… Я думал, ты крепче… – Дядя Коля, несмотря на свой преклонный возраст, проворство и скорость не потерял: успел поймать Тихона за майку и даже удержать.
Подозрительный треск ткани подсказывал, что эта устойчивость Тихона – совсем ненадолго.
– Ужас. Я не видела ни разу, чтобы человека так срубало. Что вы ему туда насыпали, дядя Коля? Он хоть выживет?
Мы теряли Тихона. Он просто оплывал и уплывал куда-то, счастливо улыбаясь.
– Ой. Наверное, не тот бутыль взял. У меня одна оставалась, неразбавленная. Вот я пень старый! – Старик хлопнул себя ладонью по лбу… Но как-то очень ненатурально. Кто-то явно хотел меня обмануть.
– Он хоть не умрет от этой дозы?!
– Нет. Уснет сейчас. А проснется – как младенец! – Дядя Коля уже поднимал нашего гостя, взваливал себе на плечо.
– Такой же тупой, что ли? Потеряет память, мозги и остатки воспитания? Будет пускать пузыри и гадить под себя?
Тихон, конечно, гаденыш вредный. И обидел меня, причем не раз. Но терять его – как-то я была не готова. Привыкла, что ли, к его гадости и вредности? В чем-то более «высоком» себе признаваться не решалась.
– Ничего с ним не станется. Простуду выгнали. А дурость – это ж не лечится. Если она есть, то останется. А если нет – и дальше не будет.
– А куда вы его несете?
Будущее Тихона показалось очень странным и туманным. С дяди Коли станется и выбросить его в подъезд, прямо так – босиком, в майке и трениках. Наблюдала пару раз, как вылетали наружу нетрезвые гости некоторых соседей…
– Спать положу. Умаялся ж, бедный. Пускай отдохнет.
Понять бы, что им двигает, моим загадочным защитником. И отчего он воспылал любовью к Тихону…
– Стефа, а что с ним? Назюзюкался? – Кирюха все это время внимательно наблюдал за происходящим. Молчал, не вмешивался, не комментировал никак. И это тоже было подозрительно…