Тиль Уленшпигель
Шрифт:
94 История рассказывает, как Уленшпигель был погребен и что он хотел, чтобы его хоронили не священники, не миряне, а только монахини-бегинки
На похоронах Уленшпигеля все шло чудно. Когда люди собрались на церковном дворе, возле доски, на которой покоился Уленшпигель, его положили в гроб, гроб на двух веревках хотели спустить в могилу, но туг веревка, что была в ногах, лопнула, и гроб с Уленшпигелем соскользнул в могилу, так, что Уленшпигель остался стоять на ногах в могильной яме. Тогда все присутствующие сказали: «Оставьте его стоять, ибо он в жизни был удивительным человеком и удивительным хочет остаться в смерти».
И так и засыпали они могилу, оставив его стоять на ногах в полный рост, и сверху водрузили камень, и высекли на одной его половине сову и зеркало, которое сова держит в когтях, и сверху на этом
95 История рассказывает, какая эпитафия Уленшпигелю и надпись высечена в Люнебурге на его могиле [121]
121
Это противоречит заключительным шванкам книги (88–94), где говорится, как Уленшпигель заболел, умер и был похоронен в Мёльне (южнее Любека). В городе Мёльне и по сию пору у входа в церковь сохраняется надгробный камень с эмблемой Уленшпигеля, но относится он к XVII в. Если даже это копия старого памятника, раз рушенного во время 30-летней войны, то и он обязан своим появлением интересу, который вызвала народная книга об Уленшпигеле, и появился позднее ее. В XIV в. Северная Германия еще не знала надгробных памятников.
В свою очередь, в Люнебурге, по слухам, до 1880 г. можно было видеть на кладбище Марианской церкви надгробный камень с изображением совы, но зеркала там не было вырезано. Местные хроники ничего не говорят об этом необыкновенном человеке, и первое упоминание о нем относится к 1533 г., когда народная книга о Тиле Уленшпигеле была переведена уже на многие европейские языки.
Приложения
Б. И. Пуришев. «Немецкие народные книги»
В первой книге «Поэзия и правда» (1811), вспоминая о детских годах, проведенных во Франкфурте-на-Майне, И.-В. Гёте называет печатные издания, приобщившие его к миру литературы. Тут и «Метаморфозы» Овидия, и «Приключения Телемака» (1699) Ф. Фенелона в стихотворном переводе Нейкирха (1739), и «Робинзон Крузо» Д. Дефо, и другие увлекательные произведения XVIII в., в том числе «Остров Фельзенбург» (1731–1743) И. Шнабеля, популярное в свое время подражание знаменитому роману Дефо.
Затем Гёте пишет: «Но мне предстояла жатва еще более обильная, когда я наткнулся на множество писаний, устарелая форма которых, конечно, похвал не заслуживала, что, однако, не мешало им, при всей их наивности, знакомить нас с достойными деяниями былых времен.
Издательство, вернее, фабрика этих книг, впоследствии заслуживших известность, даже славу, под названием «народных книг», находилась во Франкфурте. Из-за большого спроса они печатались со старого набора, очень неразборчиво и чуть ли не на промокательной бумаге.
Итак, мы, дети, имели счастье ежедневно видеть эти бесценные останки средневековья на столике возле двери книгопродавца; более того, за несколько крейцеров они становились нашей собственностью. «Эйленшпигель», «Четыре Гаймонова сына», «Прекрасная Мелузина», «Император Октавиан», «Прекрасная Магелона», «Фортунат» и все их родственники вплоть до Вечного жида были к нашим услугам на случай, если нам вдруг вздумается вместо сластей приобрести книжки. Тут надо упомянуть еще об одном преимуществе: разорвав или как-нибудь повредив такую книжонку, мы могли тотчас приобрести новую и снова ею зачитываться». [122]
122
Гете И.-В. Из моей жизни. Поэзия и правда. – Собр. соч.: В 10-ти т. М., 1976 г., т. 3, с. 32–33.
Говоря о том, что книги, которыми зачитывались подростки во Франкфурте в середине XVIII столетия, впоследствии заслужили известность, даже славу, под названием «народных книг», Гёте имеет в виду немецких романтиков, восторженно оценивших эти старомодные произведения
Впрочем, нельзя сказать, что немецкие народные книги совершенно не привлекали к себе внимания литературных кругов. Неутомимый издатель Г. А. О. Рейхард (1751–1828) включил ряд народных книг в свои антологии «Книга любви» и «Библиотека романов». Но только Йозеф Гёррес (1766–1848), журналист и естествоиспытатель, близкий к гейдельбергским романтикам, широко используя домашнюю библиотеку своего друга Клеменса Брентано, в работе «Немецкие народные книги» («Die Deutschen Volksbucher», 1807) впервые дал обстоятельную, а главное – сочувственную характеристику народным книгам. Именно ему принадлежит и сам термин «народные книги», вызывавший подчас сомнения, но сохранивший свое значение до наших дней.
Конечно, немецкие «народные книги», создававшиеся в XV и XVI вв., не всегда возникали в демократической среде и не всегда являлись проводниками собственно демократических воззрений, но все они в большей или меньшей степени снискали себе популярность в низовой читательской среде и в этом отношении были действительно народными. И хотя объемистый труд Й. Гёрреса не лишен многочисленных ошибок, заблуждений и преувеличений, он все же достиг главной цели: «он обратил внимание многих современников на это презираемое литературное явление и даже сумел, не без воздействия присущего автору риторического таланта, возбудить к нему симпатии». [123] В своей работе бывший якобинец (в дальнейшем перешедший в лагерь реакции) радуется тому, что рассматриваемые им книги прочно вошли в жизнь народа, стали его живой плотью.
123
Geschichte der deutschen Literatur von den Anf"angen bis zm Gegenwart. В., 1978, Bd. VII, S. 511.
Но, пробудив у современников интерес к народным книгам, Гёррес не занялся публикацией текстов. За это его укорял Л. А. Арним, который совместно с К. Брентано как раз в эти годы обнародовал замечательную антологию немецких народных песен «Волшебный рог мальчика» (1806–1808).
И все же большое дело было сделано. В кругу писателей и ученых пробудился интерес к немецким народным книгам. Ими заинтересовались братья Гримм. Но к работе не приступили, предоставив заняться обработкой и публикацией этих книг другим [Ф. Г. фон дер Хаген (1780–1856), Людвиг Улакд (1787–1862), Густав Шваб (1792–1850), Карл Зимрок (1802–1876), Освальд Марбах (1810–1890)]. Правда, нередко поздние обработки, особенно обработки «для юношества», лишали старинные тексты силы и яркости, придавали им банальный характер.
На волне этого возросшего интереса к немецким народным книгам и появилась в 1839 г. в газете «Немецкий Телеграф», издававшейся в Гамбурге Карлом Гутцковым (1811–1878), статья молодого Фридриха Энгельса (подписанная Фридрих Освальд) «Немецкие народные книги». Энгельсу было в то время всего лишь девятнадцать лет, и в статье его чувствуется юношеский задор и начитанность, делающая честь молодому человеку.
Рассматривая старинные народные книги как литературу, не утратившую своего значения для современного читателя, Энгельс писал: «Народная книга призвана развлечь крестьянина, когда он, утомленный, возвращается вечером со своей тяжелой работы, позабавить его, оживить, заставить его позабыть свой тягостный труд, превратить его каменистое поле в благоухающий сад; она призвана обратить мастерскую ремесленника и жалкий чердак измученного ученика в мир поэзии, в золотой дворец, а его дюжую красотку представить в виде прекрасной принцессы; но она также призвана, наряду с библией, прояснить его нравственное чувство, заставить его осознать свою силу, свое право, свою свободу, пробудить его мужество, его любовь к отечеству». [124]
124
Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 344.