Тим Талер, или проданный смех (худ. Н. Гольц)
Шрифт:
И сегодня о нем заговорили. Но отец этого уже не слышит. Тим и сам не знал, чему он рассмеялся, но он и не задумывался над этим. Он был еще не в том возрасте, когда люди много размышляют о самих себе и о своих поступках.
Какой-то человек, стоявший неподалеку от Тима, услыхав его смех, резко повернул голову и принялся внимательно его разглядывать, задумчиво поглаживая рукой свой длинный подбородок. Затем,
— Прости, малыш, — сказал он, не останавливаясь, — я нечаянно!
— Ничего, — улыбнулся Тим, — все равно у меня ботинки грязные. Говоря это, он взглянул себе под ноги и вдруг увидел в траве блестящую монетку в пять марок. Человек быстрым шагом уходил все дальше и дальше; поблизости никого больше не было. Тим поспешно наступил на монету, оглянулся по сторонам и, сделав вид, что хочет завязать шнурок, украдкой поднял ее и сунул в карман.
Потом, стараясь идти как можно медленней, он побрел в сторону выхода. Вдруг какой-то длинный, худощавый господин в клетчатом костюме остановил его и спросил:
— Ну что, Тим, хочешь поставить на какую-нибудь лошадку?
Мальчик растерянно взглянул на незнакомца. Он и не заметил, что это тот же самый человек, который всего несколько минут тому назад наступил ему на ногу. Рот у незнакомца был словно узенькая полосочка, нос — тонкий, крючковатый, а под носом — черные усики. Из-под клетчатой кепки, низко надвинутой на лоб, глядели колючие водянисто-голубые глаза.
Когда этот человек неожиданно обратился к Тиму, тот почувствовал, что у него пересохло в горле.
— Я… У меня нет денег… — выговорил он наконец, запинаясь.
— Нет, есть. Пять марок, — сказал незнакомец. И, словно между прочим, добавил: — Я случайно видел, как ты нашел монету. Если ты собираешься ставить на какую-нибудь лошадь, бери-ка вот эту квитанцию. Я ее уже заполнил. Верный выигрыш!
Тим слушал его, то краснея, то бледнея, потом понемногу пришел в себя, и лицо его снова приняло свой обычный смуглый оттенок. (Цвет лица он унаследовал от матери.)
— Детям ведь, кажется, не разрешается играть на скачках, — проговорил он наконец и снова запнулся.
Но незнакомец не отставал.
— Этот ипподром, — заявил он, — один из немногих, где не так уж строго придерживаются этого правила. Не то чтобы это разрешалось официально, но здесь на это смотрят сквозь пальцы. Так что же ты думаешь о моем предложении, Тим?
— Я вас совсем не знаю, — тихо ответил Тим. Только сейчас он заметил, что господин этот называет его по имени.
— Зато я о тебе много чего знаю, — заявил незнакомец. — Ведь я встречался с твоим отцом.
Это решило дело. Правда, у Тима как-то плохо укладывалось в голове, что отец его водил знакомство с таким странным, хорошо одетым господином; но раз незнакомец знает, как зовут Тима, значит, уж каким-то образом он был знаком с его отцом.
Постояв еще немного в нерешительности, Тим взял заполненную квитанцию и, достав из кармана свою монету, пошел к кассе. В этот момент громкоговоритель объявил, что начинается второй заезд.
Незнакомец крикнул:
— Давай скорее, пока не закрыли
Тим протянул кассирше деньги и квитанцию, взял отрывной талончик и обернулся, ища глазами господина в клетчатом. Но тот уже исчез.
Второй заезд кончился, и лошадь, на которую поставил Тим, пришла к финишу первой, на три корпуса обойдя другую.
Тим получил в окошке свой выигрыш: такой кучи ассигнаций он никогда еще не видел. И опять то краснея, то бледнея, только на этот раз от радости и гордости, стоял Тим у кассы и с сияющими от счастья глазами показывал всем любопытным выигранные деньги.
Радость и горе всегда живут рядом. На Тима вдруг снова нахлынули воспоминания об отце, которого сегодня похоронили: никогда он не выигрывал столько денег! Слезы сами потекли по лицу Тима, и он расплакался у всех на глазах.
— Э, парень, кому привалило такое счастье, тому уж хныкать не след, — раздался вдруг у него над ухом скрипучий гортанный голос.
Тим увидел сквозь слезы человека в помятом костюме и с помятым лицом. Слева от него какой-то рыжий верзила с высоты своего роста внимательно разглядывал Тима. Справа стоял низенький, лысый, элегантно одетый господин; он смотрел на Тима с живым участием.
Все трое, казалось, держались вместе; во всяком случае, они в один голос спросили, не хочет ли Тим выпить вместе с ними лимонаду, чтобы отпраздновать выигрыш.
Тим, пораженный такой доброжелательностью не меньше, чем счастьем, неожиданно выпавшим на его долю, кивнул в знак согласия и, всхлипнув еще разок, сказал:
— Я хотел бы посидеть за столиком вон там, в саду.
Сколько раз он сидел здесь с отцом и пил лимонад!
— Хорошо, малыш, в саду так в саду, — опять сказали в один голос все трое.
И через минуту они уже сидели вместе с Тимом за столиком в тени большого каштана.
Господин в клетчатом, который принес Тиму счастье, больше не появлялся, и вскоре Тим совсем позабыл о нем, тем более что трое новых приятелей, заказав себе пива, а мальчику — лимонаду, принялись развлекать виновника торжества всякими фокусами. Рыжий верзила, поставив себе на нос стакан с пивом, долго балансировал с ним, не пролив при этом ни капли; человек в помятом костюме и с помятым лицом всякий раз вытаскивал из колоды ту самую карту, которую наобум называл Тим, а низенький лысый господин проделывал всевозможные смешные штуки с деньгами Тима. Он заворачивал их в носовой платок, свертывал его, потом расправлял, и… платок оказывался пустым.
Лысый хихикал и говорил:
— А теперь, мальчик, сунь-ка руку в левый карман твоей курточки!
Тим лез в карман и, к своему изумлению, находил там все свои деньги.
Да, это было удивительное воскресенье! Еще три часа назад Тим, бесконечно несчастный, бродил один по городу, а теперь он то и дело смеялся, да так весело, как уж давно не смеялся, даже несколько раз подавился от смеха лимонадом. Его новые товарищи необычайно нравились ему. Он был горд, что нашел себе настоящих друзей, да еще с такими редкими профессиями: «помятый» оказался чеканщиком монет, рыжий — кошелечных дел мастером, а лысый — специалистом по каким-то кассовым книгам, — Тим не совсем его понял.