Тиран
Шрифт:
До конца еще далеко.
Киний плеснул в лицо холодной воды.
— Клеомен добрался до Зоприона, — сказал он. — Опоздал на день, я думаю. Надеюсь. — Он пожал плечами. — Мне нужна горячая вода, бритье и стигил. Завтра сражение.
Филокл кивнул.
— А я расчешу волосы, — сказал он.
В тот же день, но позже Матракс перевел на противоположный берег свою легкую и самую свежую конницу с приказом вносить в стан македонцев как можно больше смятения. Следующие несколько часов прошли в непрерывных
Киний послал Диодора поддерживать их и собрать сколько возможно сведений.
Оставался еще час или чуть больше светлого времени, когда Киний приметил за бродом какое-то движение. Он помахал Мемнону. Тот подлетел галопом. Видно было, что к броду быстро скачут всадники — ольвийцы. Киний увидел, как на холм к лагерю царя понесся вестник-сак. Другой сак во весь опор мчался между табунами с севера, по их берегу реки. А со стороны брода к Кинию скакал грек — как оказалось, Диодор.
— Они пошли.
Диодор тяжело дышал.
Киний потер подстриженную бороду.
— Собираются сражаться сейчас?
Диодор хватал ртом воздух. Подъехал Мемнон.
— Они уходят на север. Переговоры, должно быть, велись для прикрытия. Все войско в движении. Его прикрывает конница — нам повезло. Они очень устали. Мы видели.
Киний как можно выше вытянулся на коне, как будто мог заглянуть дальше. С востока надвигалась последняя полоса дождя, видно было не очень хорошо, а на среднем удалении, в нескольких стадиях, цвет терялся.
— На север? — переспросил Киний.
Безрассудный сакский всадник приближался к нему.
Когда он оказался в стадии от них, Киний узнал Ателия. Его сердце забилось чаще в предчувствии — почти как в его снах Бакки, в предчувствии знания. Ателий приехал от Герона. Герон разведывал, что на севере. Диодор сказал, что македонцы движутся на север.
Киний видел: это отчаянный шаг Зоприона. Попавший в безвыходное положение кабан убивает царя.
Ателий не стал спешиваться. Он подъехал так близко, что брызги пота с его коня окатили присутствующих.
— Герон нашел брод. На севере. И македонец тоже его нашел.
Киний почувствовал, как неизбежность того, что произойдет, тяжким грузом ложится на плечи. Еще один брод — несомненно с широкой полосой камешков и большим мертвым деревом.
Брод находился севернее их самых северных табунов — близ храма речного бога. Ателий рассказал, что он шириной в четыре повозки и глубиной всего по колено человеку, что на противоположном берегу македонцы — совсем немного, но постоянно прибывают новые — и что Герон намерен удерживать брод так долго, как сможет.
Киний не стал выслушивать все это. Он повернулся к Мемнону.
— Я отправляюсь к царю. Бери фалангу и немедленно выступай. Тебе надо обогнать таксис. Македонцы выступили раньше, но ты идешь по внутренней дороге.
Мемнон кивнул.
— Сегодня они не станут переправляться.
Киний покачав головой.
— Попробуй. Действуй!
Он повернулся к своим военачальникам.
— Эвмен, у тебя люди самые отдохнувшие. Каждый берет по две лошади. Пусть все синды едут верхом. Скачите так, словно каждый из вас сидит на Пегасе. Никомед, отправляйся за ним, как только твои люди сядут верхом. Я потороплю рабов с повозкой, так что поздний ужин у вас будет. Тридцать стадиев? — спросил он Ателия.
Тот пожал плечами.
— Час езды.
— Диодор, отводи своих людей от брода. Пока отдыхайте. Поедете вместе со мной через час.
Все кивнули.
Киний сказал:
— Это его последний бросок. Будет битва. Он сумел уйти — и мы знаем, что он идет быстро. — Киний огляделся. — Нужно выиграть гонку к броду.
Филокл положил руку ему на плечо.
— Хватит приказов, — сказал он. — Увидимся у брода.
Новости Киния только подтвердили то, что царь уже знал.
Матракс был резок.
— Может, брод. Может, не брод. — Он сделал жест рукой. — Нельзя позволить ему уйти — идти на юг, идти к Ольвии.
Царь словно постарел на пять лет.
— Мы переведем саков через реку, — сказал он. — Мы пойдем за ним, будем бить по тылам, затруднять переход.
Киний глубоко вдохнул.
— Он вышел на три часа раньше нас. И будет идти всю ночь. Вы не догоните его до утра. Если я прав, он перейдет реку. — Он пригладил волосы рукой. — Наше войско меньше. И мы хотим его разделить?
Царь покачал головой.
— Наше войско быстрей. Мы следим за всеми шагами Зоприона и вступим в бой.
Киний покачал головой.
— Он может вынудить вас принять бой в степи, а я буду далеко и не смогу помочь.
У Матракса было напряженное лицо. Он быстро заговорил. Царь переводил:
— У нас нет выбора. Если он раньше нас доберется до Ольвии, мы проиграли.
Киний видел, что саки уже приняли решение. Они устали — устали все, и на разговоры не было времени. Он подумал о поле битвы, которое видел только во сне. Подумал о царе — своем друге и сопернике. Он уедет и оставит его.
Теперь он знал, что самое важное. После недолгого колебания он сказал:
— Оставьте мне клан — я не смогу удержать брод только с греками.
Теперь он больше всего боялся, что подумают ольвийцы, обнаружив, что им одним придется сдерживать натиск всего войска македонцев.
Царь нахмурился, но Матракс кивнул.
— Травяные Кошки. Стоящие Лошади. Бери оба. Вождей ты знаешь. Травяные Кошки сражались все эти дни, они устали. Не смогут ехать всю ночь. Стоящие Лошади вчера сражались больше других. — Он отправил Ателия за вождями этих кланов. И продолжал через царя: — Думаю, Зоприон пойдет к броду. Мы догоним его через два часа после рассвета — я думаю. Ты его задержишь. Мы его поймаем.