Титан империи 7

Артемов Александр Александрович

— Василий, выясни, откуда они приходят. Это, как минимум, интересно…

— Я неоднократно пытался узнать у самого Сени, но он только говорит, что они приходят во славу Антихриста, — ответил Зубр, и тут на заднем плане бахнуло во все четыре сотни глоток:

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ АНТИХРИСТ! — и на пару секунд опустилась тягучая тишина, затем ее разбил гудок ФОЗа.

Зубр вздохнул.

— А потом я порасспрашивал знакомых в других городах Сибири — как у них ситуация с нищими на улицах? Вы не поверите…

— То есть… их нет?!

— Нет. Большинство резко собралось и ушло. Возможно,

это совпадение, но… Мне так не кажется.

Я почесал макушку, не зная, что и думать. Но ведь дареному коню в зубы не смотрят, так?

К тому же, благодаря Болконским на ФОЗ текло все больше денег и производство расширялось — людей бы побольше, но этим я его обеспечу в ближайшее время. Осталось только продержаться, пока до города доберется подкрепление.

Единственная беда — ехать им через всю страну, а значит, раньше чем через неделю рассчитывать на полностью укомплектованную и отдохнувшую армию не стоит.

Увы, дирижабль у рода Саблиных лишь один, да и на нем мы прибудем в лучшем случае дня через два. Видать, еще дня три-четыре нам придется сдерживать Нексус теми силами, что уже есть в Фаустово и несколькими подразделениями, которые прилетят с нами.

И тут сестра огорошила меня неожиданной новостью — лететь с нами вызвался не кто иной, как майор Жук и его люди.

— Как ты умудрилась вырвать его из ГАРМа? — удивился я.

Сестра пожала плечами.

— Он сам мне позвонил полчаса назад. Сказал, что у него опять какие-то терки с Янковским по поводу застарелой истории с его месячной пробежкой по Нексусу. Вот ему снова требуется убраться из ГАРМа, да подальше. А куда лезть еще дальше Омска?

Резонно. Что ж, значит, поездка обещается быть веселой. Надеюсь, без диверсантов Рейха, наемных убийц, конструктов, внезапных Прорывов и тому подобных сюрпризов.

И да, со всей этой свистопляской я чуть было не забыл об еще одном деле. На обратном пути со смотра войск пришлось завернуть в сувенирную лавку.

Как ни крути, но Нине я обещал магнитик.

* * *

Еще ранним утром, задолго до приезда вассалов, посыльный Воротынских доставил нам магопический проектор, пачку долговых расписок и записку от Маши. В ней значилось:

«Женя, слышала, ты собираешься домой? Знай, если не возьмешь меня с собой я обижусь. Твоя М.»

Да блин, еще и Машу надо бы захватить… Впрочем хороший ликвидатор со своими верными людьми никогда не повредит.

К вечеру Гама устроила нам с Настей «закрытый показ».

Она объяснила, что проецировать изображение устройство будет не на стену, как обычный проектор, а заполнит всю комнату объемными фигурами, поэтому необходимо обеспечить строгую изоляцию. Резон не только в секретности данных, но и в том, что устройство вместе с шариком обязательно сгорит, если резко расширить область работы. У отца в усадьбе имелась специальная комната для такого, но и здесь подходящее помещение мы нашли довольно быстро.

Избавившись от всей мебели, заперев двери и окна и строго-настрого запретив горничным даже думать о том, чтобы нам помешать, мы приготовились просмотреть содержимое нескольких шариков, которых Гама сочла «наиболее актуальными».

В руках

сестры как-то само собой появилось ведро попкорна, и пока Гама готовила проектор к работе, в комнате раздавался веселый хруст.

— Мне-то дай, — сказал я и заграбастал себе горсть.

— Обжора… — фыркнула Настя и хапнула вдвое больше.

Тем временем, Гама засунула шарик в машину и нажала на кнопку. Зажужжав, «глобус» завертелся — комната поплыла, а затем у нас перед глазами полетели сотни страниц документации с цифрами — и половина из них была на немецком.

— Это явно не самое интересное, — щелкнула Гама переключатель, и сначала послышалась немецкая речь, а затем по комнате зашагали незнакомцы.

Увы, половину лиц было не разглядеть, однако…

— Во! — ткнула пальцем сестра в одну из фигур. — Этот граф Измайлов! Рожа приметная! Ах, он козел, а из себя такого ярого патриота корчит!

— Первый в кандидаты на «слив»? — спросил я, набирая в руку новую горсть.

— Угу… Так его! Гама, давай дальше!

Снова картинка сменилась, и на этот раз фигуры заговорили на русском языке, однако разговоры были сугубо профессионального характера. Скоро мы увидели знакомые лица — Воротынский, конечно же.

— Тут куча извлеченных данных о встречах, тайных и не очень, — сказала Гама, переворачивая очередной «слайд», — записи заседаний и встреч, о которых поведали устно. А также работа с документами — таких записей больше всего. И все они были извлечены из голов десятков, а то и сотен человек и записаны магописным способом. Какие-то насильно, а какие-то за деньги.

— Это делали в Рейхе? — спросил я.

— Именно. Агентура из Индии не первая, которую раскрыли. Были и тайные операции, которые фюрер спускал на тормозах, ибо обстановка внутри Рейха не позволяла кричать об угрозе с Востока. Все данные оседали в закромах рейхсканцелярии, а потом окольными путями проникали в Российскую Империю. Кстати, вот один из наших разведчиков.

Она указала она одного из разговаривающих людей, и я неожиданно для себя узнал ректора ГАРМа. Как ни странно, но обе ноги и рука у него была на месте, а инвалидного кресла нет и в помине.

— Зазубрин? — охнула Настя.

— Вы его знаете? — заинтересовалась Гама.

— А как же! Это его в Рейхе так разукрасили?А сам говорил, что пострадал во время Прорыва!

— Ему ко всему прочему еще и вскрыли голову? — задумался я. — Тогда почему… Хотя он же ментат… Умеет собирать себя заново?

— Видать он счастливчик. Мало того, что в Рейхе замяли скандал, так его еще и обменяли, раз он выжил, — сказала Гама и снова надавила на кнопку. Изображение тут же исчезло, и комната пришла в норму.

— И таких шариков в ларчике ровно 147 штук, — сказала Амальгама и поклонилась, словно актриса после спектакля.

Настя похлопала в ладоши, а я вздохнул:

— Серьезно… Чтобы это все отсмотреть понадобится не один месяц… И откуда же у отца такой богатый архив компромата?

— Полагаю, у каждого из этих шариков своя длинная история, но об этом уже не узнать — слишком много времени прошло, и, наверняка, кроме этого Зазубрина, никого не осталось в живых. Как собственно и вашего отца.