Титул императора
Шрифт:
Однако вождю племени Детей Роганы никаких покушений ожидать не приходится. Вождь может бежать со своими собратьями берегом вольных вод, по выжженной солнцем равнине далекой, богом забытой планеты на самом краю Галактики, и невозбранно радоваться — молодости, физической силе, ловкости и выносливости. Иногда императору нравится дразнить свое воображение этой картинкой.
Сейчас же он присутствует в круге племени, вокруг большого костра, исключительно в виде голограммы.
— А, привет, вождь, — после положенных церемониальных приветствий
— Да, это дело серьезное, — кивает Имератор. — За чем же дело стало?
— Так он не хочет идти за Реку и выбирать себе жену из нумизонов или Гончих Соколов!
— А чего же он хочет?
— Да влюбился в дочь Ретранслятора Связи!
Эту девушку император несколько раз видел на праздниках, очень хорошо помнил и отлично понимал, каким образом несчастного Большого У так угораздило.
— Не повезло парню, — вздыхает император. — Ведь ее отец — троюродный брат его дедушки.
— Вот то-то и оно… — вздыхает в свой черед Большое Облако. — Хороший охотник, жалко… Но Большой У возражает: дескать, Поющая Трава не родная дочь Ретранслятора Связи, она дочь его погибшего друга, Красного Когтя, он только взял в жены ее мать. И правда, этот друг не приходится Большому У родней.
— А девочка родилась до или после смерти Красного Когтя?
— Ей было год, когда Красный Коготь погиб. Но ведь Ретранслятор Связи при всех назвал ее и ее брата своими детьми, значит, так то и есть перед ликом Реки.
— Сложное дело… Так может, пусть река их и рассудит?
Охотники переглянулись.
— Нет, ну мы, конечно, можем их кинуть в воду связанными, если выплывут… — говорит кто-то, но на него шикают.
Император хмурится, ерошит волосы, чешет в затылке. Секретарь Алекс никогда прежде не видел у него таких вульгарных жестов.
— Да ведь отец Большого У — Космический Корабль! — соображает, наконец, император. — Он ведь попал под обвал прошлой зимой.
— Ну, так и есть, — кивают охотники. — Жалко было мужика… Хороший охотник…
— Так пусть кто-нибудь усыновит Большого У. Да вот хоть ты, Большое Облако! Ты Поющей Траве не родич, и имена у вас с У похожие!
Охотники начинают ржать, стуча себя по оттопыренным коленям: по их мнению, Император сделал сейчас очень смешное наблюдение.
— Да я что… — Большое Облако гладит бороду. — Да я завсегда… хороший же парень… Только я…
— Он за него свою дочь хотел отдать, — говорит другой охотник, Рысья Походка.
— Ну так он все равно тебе сыном будет, — пожимает плечами Император. — Давай, решено, значит.
— Ну, ты самый равный, тебе виднее… — ворчит Большое Облако. Дело и в самом деле решено. — Но знаешь, в морду я тебе все-таки дам за такое.
— Давай, — пожимает плечами император. — Я тебе тоже тем же, и в расчете.
«…Просто Самый Главный в Мире Племени Железной Длани…»
Алекс вспоминает, как Катрин со смехом инструктировала его по порядку оглашения повестки дня: «Вообще-то, это дело должно стоять первым в твоем органайзере, если бы мы шли по официальной важности титулов Его Величества. Согласись, что Самый Главный в Мире — это почище императора… Но тут уж вся Земля бы возмутилась. Поэтому и в титуле это шестьдесят лет назад поставили на последнее место, и в повестке дня в хвост запихали…» Еще он вспоминает, что Племя Железной Длани — соседи Детей Роганы, и удивляется, какие там разные обычаи.
Император стирает со щек всю раскраску. Перед железнодланцами он может появляться как угодно, как сам сочтет нужным, но носить раскраску их недругов не хочет. Жалко подданных.
Перед ним загорается экран. На сей раз император стоит, стоит и его голограмма. Она огромного роста, метра три, и занимает центр общей площади посреди крохотной деревни.
— О Владыка! — железнодланцы падают ниц, и тощий Верховный Жрец вскидывает руки. — О, Владыка, ты явился! Прошу тебя, помоги Буйному Вепрю! Он — наш самый мудрый охотник, никто лучше него не считает следы уйгруков, и никто не знает больше месторождений соли! Сейчас же он лежит при смерти, и даже Старая Ба не может понять, что с ним.
— Ведите меня к нему, — говорит Император.
Жрец машет рукой, указывая путь. Алекс управляет голограммой, двигая рычагом. Император сохраняет неподвижность — его образ словно плывет над землей. Маленькая хижина, низкий потолок… Алекс заставляет голограмму нагнуться, и уже мысленно прикидывает, что, видимо, нужно будет откомандировать с военной базы на орбите планеты шаттл с врачом и медикаментами…
На лежанке у стены — нестарый еще мужчина, он очень изможден, под глазами мешки.
— Буйный Вепрь… — говорит Император.
— Мой владыка! — из глаз охотника текут слезы. — Ты пришел!
— Да, я пришел, чтобы сказать тебе: не умирай. Ты нужен своим людям. Ты нужен мне. Ты — мой помощник на этой земле.
— О, владыка! — охотник с усилием приподнимается и садится на ложе. Слезы все еще текут из его темных глаз, губы растягиваются в улыбке, обнажая редкие зубы. — Владыка, я повинуюсь… О, Владыка!
Алекс выключает экран; на лбу императора — капли пота.
— Прикажете выслать флаер с врачом? — спрашивает секретарь.
— Что?.. А, нет. Это очень гордый народ. Они примут помощь, если я им велю, но будут страдать. Нет необходимости.
— Как скажете, сир.
Император оборачивается к Алексу.
— Ты думаешь, тот человек умрет? Он выздоровеет.
— Я не хочу спорить о жизни и смерти, сир.
— Он и в самом деле выздоровеет. Я в третий раз уже наблюдаю это. И записи моего отца говорят о том же. И деда.
Алекс слегка меняется в лице.
— Они так верят в вас?
Император улыбается немного странною улыбкой.