Тьма и свет

Артамонова Елена Вадимовна

Сладкий яд речей Онора обволакивал душу, но Мерэна не хотела поддаваться обману. А нежданный гость посерьезнел, по его красивому, со слишком правильными чертами, лицу, пробежала тень:

– Одного не могу понять, почему неймется жрецам? Что им нужно от тебя? Будто нет вокруг полчищ злодеев и душегубов…

– Для властей существуют преступления пострашней банального душегубства. Я посягнула на святая святых – веру в Великие силы Света и Тьмы.

– Тогда, Мерэна, ты сильно рискуешь.

– Пустое, Онор. Истина дороже жизни. Знаешь, я похожа на путника, долго блуждавшего в ночной мгле и, наконец,

увидевшего вдали огонек. Теперь остается только дойти до источника света…

– Звучные слова затмевают опасность.

– У меня зоркие глаза. Все не так мрачно, Онор. Великая жрица умерла. На ее месте – девчушка, ребенок. Она еще не научилась жестоко карать. Но, честно говоря, я и не надеюсь на вечное благоволение судьбы. Потому и дети не со мной…

– А где?

– Неважно. Тебе достаточно знать, что Елло и Ила в полной безопасности.

Мерэна замолчала. Сомнения не отпускали. Возможно, она слишком категорично судила о людях. Да, Онор оказался обычным человеком, отнюдь не героем страстных грез молоденькой, верившей в свою исключительность девчонки, но что если и тогда, и сейчас, спустя столько лет он по-прежнему продолжал любить ее? Рука Онора легко, будто ненароком скользнула по предплечью, ладонь коснулась ладони. Когда-то эти прикосновения заставляли трепетать, позже – только раздражали. И вот теперь Мерэна вновь ощутила тепло его тела. Женщина подняла глаза, всматриваясь в такие знакомые, почти не изменившиеся с годами, черты Онора:

– Пожалуй, тебе есть смысл послушать наши беседы.

– Наши? Ты не одна играешь в опасные игры?

– Неужели истина должна жить в сердце одного человека?! Познавший ее должен нести этот священный огонь другим. Пока тех, кто со мной, немного, но придет день… Глупые сказки жрецов будут вызывать только смех. У меня все впереди. Знакомься, - Мерэна поднялась навстречу неслышно подошедшей девушке, - это Лоригана, моя верная помощница и друг. А это Онор, слепец, желающий прозреть. Желающий? Я не ошиблась?

– Нет, не ошиблась, Мерэна.

Стемнело. Огромная золотистая луна равнодушно созерцала нескольких человек, расположившихся прямо на траве возле дома Мерэны Эзи. Тихий ветерок, приносящий опьяняющий аромат цветов, колыхал пламя светильников. Чуть поодаль от общего круга застыл в напряженной позе Онор Ардегс Лери.

Люди неспешно беседовали, при этом фраза, произнесенная одним, наводила на новую мысль другого, и постепенно, исподволь, в разговоре обрисовывались контуры того, что здесь считали истиной. Как обычно, речь зашла о Великих силах Света и Тьмы. Лоригана, светловолосая девушка с чуть раскосыми, удивительно ясными глазами, отрешенно глядя на пламя светильников, произнесла:

– Нет, не можем мы бесконечно разыгрывать одну и ту же роль. Неужели давно-давно я так же сидела на этой поляне, и так же бабочка погибла в огне?

Ей ответил Улэн, мужчина с мрачным гордым лицом:

– Жрецы великих сил учат: мир существует, чтобы погибнуть, возродиться и вновь пройти весь путь. Только кольцо бесконечно. Но в одном я согласен с ними, как ни назови: Свет-Тьма, добро-зло, их всегда поровну и не может одно победить другое: черное переходит в белое, свет во тьму.

– Не может быть! Когда-нибудь останется только добро, зло исчезнет, сгинет, погибнет.

– Лоригана, а ты не думаешь, что добро может обернуться злом для зла? – обронила почти равнодушно Мерэна. Но спокойствие ее было наигранным, ибо подобные разговоры доставляли ей колоссальное удовольствие, заставляли учащенно биться сердце. Она была довольна, что беседа потекла в нужном русле.

– Главное доказательство ложности веры в духов Света и Тьмы – невозможность изменить человеческую судьбу. Один раз Великие силы решили, что будет так, а не иначе, и мы должны без конца исполнять их волю. Точнее – двенадцать раз. Двенадцать раз делать одно и то же! Уже при втором повторе жизнь теряет смысл. А бессмысленное существование абсурдно. Так чего же ради нас создали Великие силы? Неужто им не надоест наблюдать дюжину раз один и тот же заигранный спектакль? Никто не может внятно объяснить мне, почему именно двенадцать раз повторяется весь цикл. Почему, к примеру, не сто или пять? Жрецы обходят этот вопрос стороной, зная, что на него нет разумного ответа. Нелепость! Может ли нормальный человек с ясным рассудком всерьез поверить, что в восьмой раз мы сидим на этой поляне и твердим одно и то же?!

– Мерэна, но Великие жрицы обладают даром ясновиденья, во всяком случае, должны обладать. Говорят, что жрица смотрит в прошлое, в предыдущий цикл, который, по сути, является и последующим.

– И что?

– Без цикличности бытия невозможно было бы ясновиденье.

– Его причина кроется другом, Улэн. Жрицы Великих сил действительно обладают даром, который ошибочно зовется «ясновиденьем», но на самом деле они не видят будущее, а создают его в своем сознании. Потому так опасна эта ложная вера, потому мы должны бороться с ней. Мы все вынуждены идти по дороге, указанной ими, подчиняясь правилам, рожденным в бредовых виденьях этих ведьм. Если люди прозреют, если перестанут слепо верить в Великие силы, будущее станет иным. Каждый окажется творцом своей судьбы.

– Я не понимаю тебя, Мерэна, - Лоригана плотнее закуталась в плащ, словно озябла, хотя ночь была тепла и спокойна.

– Представь, Великую жрицу посетило видение – допустим, она увидела кровопролитную войну с Индерией, унесшую бесчисленное множество человеческих жизней. Залитые кровью поля сражений, сожженные деревни, осиротевших детей рыдающих над трупами матерей… Великая жрица не смолчит, она во всеуслышание заявит о пригрезившейся ей катастрофе, король начнет готовиться к войне, все будут ждать страшной беды, и она наступит. Наступит, потому что мы поверим в ее неизбежность. Вера в Великие силы Тьмы и Света опасна, она делает нас рабами и не дает увидеть истину.

– Так в чем же правда, Мерэна?

Она смотрела на такие близкие в эту ночь звезды, осознавая, с каким нетерпением сидящие на полян ожидают ее слов. Выдержав паузу, Мерэна начала излагать произносимое не раз и прежде, но так, будто откровение снизошло на нее впервые.

– Жизнь, я называю этот отрезок времени общепринятым словом, жизнь – сон. Все видимое нами – сон. Мы «живем» в несуществующем реально мире. Нет звезд, луны, цветов – это лишь иллюзия. На самом деле есть только разум и душа. Твоя, моя, его, любого живого существа. Жизнь – сон. Но однажды приходит то, что глупцы именуют смертью, и дарит нам свободу. Наступает пробуждение. Душа бессмертна – твоя, моя, сгоревшей бабочки…