Тьма миров
Шрифт:
Глава 26. Олень или корона?
Из раскрытого настежь окна на третьем этаже замка Оленье Копыто раздавались негромкие звуки музыки. Кто-то наигрывал на рояле медленно-грустную, а в некоторые моменты и тягуче-печальную мелодию, неспешно перебирая пальцами по клавишам. Но после продолжительного периода тоски музыкант взвинчивал темп исполнения, на короткое время окрашивая мотив минорным ре-диезом и изредка взрываясь фейерверком тревожащих душу басов. А потом, словно устав от шквала эмоций, рояль вновь тихонько «плакался» всем желающим его слушать в жилетку. Аккорды подобно осторожным мохнатым паукам медленно выползали из окна наружу и, крадучись, один за другим, волна за волной спускались вниз по стене, цепляясь лапками за неровности
А она, «жертва», сидела на гранитной скамеечке, прогревшейся на дневном солнцепеке, но теперь ближе к вечеру спрятавшейся в тень и щедро делящейся полученным теплом, невдалеке от лестницы, ведущей к парадному входу в замок. Янка вполуха прислушивалась к красивой мелодии и размышляла, с методичной рассеянностью ощипывая беззащитную ромашку. Та, что сейчас «страдала» в её руках, уже наполовину лишившись лепестков, была шестой или даже седьмой по счету. Благо, далеко тянуться за следующей приговоренной не приходилось: декоративно-полевые цветочки буйно произрастали в двух приземистых каменных вазах со звездообразными чашами по обоим бокам от скамьи. Да и позади девушки цветов хватало — целая клумба, протянувшаяся неширокой полосой вдоль дорожки, засажена не только ромашками, но и многими другими красавчиками, радующими глаз пестрой гаммой. А если посмотреть издали, тогда увидишь, что цветы высажены не абы как, а их сочетание дает красивый рисунок с замысловатым сюрреалистическим узором.
Вот вам и жестокое, угрюмое и неотесанное средневековье! Если судить по присутствию рояля, архитектуре и всяческим декоративным прибамбасам, то скорее уж его окончание, плавно соскальзывающее к Ренессансу. Но так выглядит лишь внешняя сторона, по крайней мере, здесь, в личной вотчине принцессы Яны. Так сказать, дачка на периферии королевства. А вот нравы в этом измерении, насколько поняла колдунья, ничем не отличаются от тех, какие Янка ожидала бы от самого мрачного средневековья. Только в отличие от магловских темных веков, местный образ жизни — причудливая смесь из рыцарства, магии и религиозного культа Единорога, о котором она пока вообще ничего не знает. Но он от её незнания не стал менее распространенным среди подданных Маградского королевства. Придется и это упущение наверстывать, хотя бы в общих чертах ознакомившись с местной религией. Как и многое, многое и еще раз очень многое другое потребуется узнать и понять, иначе ей удачи не видать.
Очередной оторванный белый лепесток, кружась, мягко опустился на серую каменную плиту дороги, присоединившись к своим собратьям. Их возле ног принцессы лежало уже столь много, что еще добавь чуть-чуть, так из них можно при надлежащем усердии коврик соткать. Правда, он одноразовый получится, слишком уж материал нежный. Большая овчарка, лежавшая на брюхе в шаге от Яны, лениво оторвала голову от лап и не менее лениво гавкнула на последовавший следом еще один кружащийся в воздухе лепесток.
— Чего ругаешься? — с грустью в голосе спросила колдунья, но ощипывать ни в чём не повинное растение перестала. — Не нравится, что я тут намусорила? Ладно уж, прости. Не знала, что ты такая чистюля и активный борец за экологию. Больше не стану портить ромашки, тем более что они так и не дали мне ответа на вопрос: «Что мне делать и как быть?». На их мнение и в любовных-то делах полагаться не следует. Да мне это теперь и не нужно. Я и так отлично знаю, как Гоша ко мне относится. Вот только куда он запропастился, еще не выяснила. Ну, да и с этой проблемой разберусь! Придет её час. А вот как сейчас мне поступить? Не подскажешь случаем?
— Р-р-р-гав-гав!
— А если на человечий язык перевести, тогда что получится? Я твой пёсий, к сожалению, не удосужилась выучить. Английский чуть-чуть знаю. По-японски пару простых слов тоже пойму. Українською мовою я зовсім небагато балакаю, але все сказане — зрозумію. Вони ж нам брати-слов'яни, як ніяк. Хоча ми і розсердилися один на одного через чиїсь підступні підступів. Вороги-супостати не дрімають! Злидні ж і булка з ікрою не в радість, коли в слов'янській родині порядок і злагода. Ну як, добре кажу? А вот по-собачьи, пардон, не понимаю ни бельмеса!
— ГАВ!!!
— Сама такое слово, — усмехнулась Янка, а псина, казалось, улыбнулась в ответ, свесив набок большой язык, часто-часто дыша из-за жары и от радости подметая хвостом дорожку. Чище каменная плита вряд ли стала, а вот пыли, клубящейся в воздухе, вокруг овчарки заметно прибавилось. И похоже, что обладательнице хвоста, она не пришлась по вкусу. Резко оборвав виляние, собака уткнулась мордой промеж лап, да еще и постаралась левой прикрыть кожаный пятачок носа, поглядывая на принцессу снизу вверх с искренне-преданной виноватостью.
А замок меж тем продолжал жить своей жизнью. Где-то вдали слышалось ржанье лошадей, на плацу с десяток лютооких упражнялись с мечами, изредка и по дорожке кто-нибудь прошмыгивал. Вежливо склонит голову перед юной принцессой или присядет в неглубоком реверансе, — и дальше устремится по делам, не обращая внимания на её беседу с собакой и сделав вид, будто не заметил грустного выражения лица Яны. Раз их не просили, то как они смеют нарушить уединение Её Высочества, навязывая принцессе своё общество? Один из плюсов и в то же время минусов её нынешнего положения. Одна лишь эта овчарка не спрашивала у Янки разрешения, самостоятельно увязавшись за девушкой еще от самого озера, где она тайно встречалась с Монотонусом Хлипом для приватной беседы.
Разговор этот продолжался долго. Собственно, после него она и пребывала в таком странном настроении. Упадническим его не назовешь, грустным тоже не поименуешь, да и как растерянность — не охарактеризуешь. Но кто бы только знал, как же тяжело в тринадцать с половиной лет чувствовать, что на твои неподготовленные плечи обрушился груз ответственности не только за свою собственную судьбу, да и за саму жизнь тоже! Нет, теперь от её решений, слов и поступков зависят очень и очень многие люди, а по большому счету, возможно, даже само дальнейшее существование Маградского королевства. Никто заранее не предсказывает, не пророчествует к каким именно последствиям приведут те или иные её действия. А решать должна только она сама, хотя советчиков полно, и каждый тянет в свою сторону!
А вот учитель магии, например, и вовсе твердо убежден, что нынешняя ситуация в стране настолько ужасна в своей противоречивости, что исправить её — задача практически мало осуществимая. Хотя он, конечно, приложит все свои силы и знания, чтобы помочь принцессе Яне спасти и себя, и по возможности государство… На скромный вопрос колдуньи о том, какой конкретно принцессе он будет помогать спасаться — настоящей или временно её заменяющей, мужчина пожал плечами, грустно улыбнувшись, и без раздумий ответил, сам вопрошая:
— А разве есть какая-то разница между вами?
Девушка некоторое время поразмышляла и пришла к выводу, что если исходить из теории о бесконечной множественности миров, то в данном случае, разница хоть и имеется, но не такая уж существенная, чтобы на неё обращать внимание. И по этой же теории получается, что в нынешнюю ситуацию она втравила себя сама, проведя с подачи Монотонуса магически-мистический ритуал на исполнение сокровенного желания. Описание церемонии обряда, оказавшегося не особо сложным, наставник после долгих поисков решения существующей проблемы с Данью Единорогу, к которой он, как честный маг и просто порядочный человек, не хотел иметь никакого отношения, нашел в одном из древнейших фолиантов по магии крови. А точнее, в её нераспространенной, так называемой, «Серой Чаше». Результаты, полученные с помощью заклинаний, обрядов и церемониалов из этого раздела, и раньше-то, в старину считались чародеями совершенно непредсказуемыми, а потому к ним крайне редко прибегали. В нынешние же временам и о самой «Серой Чаше», влияющей исключительно на Паутину Судьбы, слышали считанные единицы волшебников. А уж то, что в королевской библиотеке случайно, но как раз вовремя отыскалась чудом сохранившаяся книга, — просто-напросто неслыханно повезло.