Тьма на ладони
Шрифт:
– Слушай, а можно спросить?
Нами-тян обернулась. Европейка, явно обрадовавшись, скрылась в глубине бара.
– Ну, что еще? – В хозяйкином голосе еще слышались сердитые нотки.
– Знаешь такой ресторанчик – «Кагами»?
Девушка явно хотела, чтобы от нее отстали.
– Не знаю.
– Говорят, лет пять или шесть назад был здесь такой. Вот прямо на этом месте…
– Ну, ты вспомнил! Я тогда другим бизнесом занималась.
– Ясно, – кивнул я. – А может, хоть женщину такую знаешь – Дзюнко Кагами? Она там хозяйкой
– Послушай, уважаемый! Ты бы хоть представился, прежде чем вопросы задавать! По-моему, так во всем мире принято… Ты кто такой?
– Клиент вашего заведения.
Она наклонила голову и шумно вздохнула.
– А она тебе кто? Любовница?
– Да нет. Просто когда-то была актрисой. Даже в кино снималась. А я – ее старый поклонник…
– Что, старичок, молодость вспомнил? И теперь каждой юбке выбалтываешь свою чушь?
Похоже, она еще не успокоилась. Или всегда такая?
– А по-моему, во всем мире принято говорить с клиентами чуть повежливей.
Нами-тян дернула плечиком, а я продолжал:
– Я ведь не просто так интересуюсь. Все это здание называется «Кагами-билдинг», верно? Табличка у вас на дверях совсем новая. А ты здесь хозяйка, так ведь? Вот я и подумал – может, слыхала чего…
Она отвела взгляд: от моего лица – влево и вниз. К подобному движению глаз я давно привык. Она разглядывала мою руку. Этот чертов ожог на тыльной стороне ладони вечно бросается людям в глаза. Она промолчала и снова посмотрела мне в лицо. Под бретельками платья с люрексом ее плечики казались совсем беззащитными.
Все так же молча она взяла сигарету, прикурила от золотой зажигалки, а затем дважды громко постучала зажигалкой о стойку. Тук, тук. Через три секунды откуда ни возьмись появился молодой негр и присел за стойку рядом со мной.
– Эй, приятель! А тебе не кажется, что для девочек в этом баре ты слегка староват? – услышал я.
Стоило признать: его японский был безупречен.
Детина с широченной грудной клеткой. Ростом метра под два. Телом похож на Майка Тайсона, а лицом – на Кассиуса Клея до того, как он стал зваться Мохаммедом Али. Обаятельный шоколадный атлет. Только совсем молоденький – лет восемнадцать, не больше.
– По-твоему, сорокалетний мужчина не имеет права на романтику?
Парень ослепительно улыбнулся – во рту не хватало переднего зуба, – протянул руку и стиснул мою чуть выше локтя. С такой силищей, что мне стало не по себе. И зашептал прямо в ухо:
– Слушай, папаша! Сдается мне, что в романтики ты не годишься. И вообще ни в какие типы…
– А по-моему, ты еще слишком юн, чтобы рассуждать о человеческих типах. Такой опыт приходит с годами. Так что пусти-ка мой локоть. Я не очень люблю обниматься с мальчиками.
– А что ты скажешь, если я приглашу тебя прогуляться?
– Откажусь.
Он пожал плечами:
– Ты не сможешь отказаться.
– Почему?
– Потому что я сильнее.
Я посмотрел ему прямо в лицо и впервые подумал, что, возможно, он полукровка.
– Хочешь это проверить? – спросил я.
Глаза его округлились. Он выразительно покрутил шеей и взглянул на хозяйку. Нами-тян покачала головой. Он снова пожал плечами:
– Ладно, не будем. С такими, как ты, силой мериться – только людей смешить…
Вроде бы он так сказал. И вроде бы сразу после этого я опорожнил свой стакан. Что было потом – в памяти как отрезало. Помню лишь дикую головную боль. Ну и ладно. Черт с ним. К подобным раскладам мне не привыкать, да и вряд ли меня занесет в этот бар хотя бы еще раз. Не говоря уж о том, что ниточка, связавшая меня с ночной жизнью Роппонги, оборвется уже совсем скоро. Чем ближе к пятидесяти, тем больше в голове мыслей, которые не хочется вспоминать никогда.
– Господин пассажир, – услыхал я голос водителя. – Вам где на Готанде?
Я вдруг заметил, что большая часть проспекта Сакурадори уже позади и мы спускаемся под гору. «Станция метро Готанда» – показалась вывеска впереди.
– Да прямо здесь, – ответил я.
Я вышел из такси и, переходя через Юракутё, подумал, что могу еще пару часов поспать. В моей холостяцкой норе можно позволить себе хотя бы это. Все уютней, чем на асфальте. А получу пенсионные – наверно, буду спать целый год…
2
О том, что собрание руководства у нас по вторникам, я вспомнил, лишь когда пришел как обычно. А должен был явиться за полчаса до начала работы. Подобную ерунду практикуют не только у нас, в отделе рекламы, но и по всей компании в целом.
Я вошел в зал. Сразу с десяток сотрудников чуть не хором пожелали мне доброго утра со своих мест. В их приветствии я сразу же уловил натянутость. Всеобщее напряжение висело в конторе с тех пор, как объявили о сокращении штатов и добровольцам предложили увольняться по собственному. Когда же первым таким «добровольцем» заделался я, это чертово напряжение стало еще сильнее.
Я уселся на свое место и посмотрел направо. Все столы завсекциями пустовали. Переговорная в дальнем углу закрыта. На двери табличка: «Занято».
– Шеф!
Я обернулся. Слабо запахло духами. Перед моим столом, точно из воздуха, возникла Мари Охара. Стройная, едва за тридцать. После введения Закона о равенстве полов на производстве могла бы уже трижды пойти на повышение, но в жизни секции не участвовала, держалась особняком.
– Где это вы ночью тонули? – жизнерадостно поинтересовалась она. – Опять надрались в одиночку?
– Да уж… А что, заметно?
– Еще как! Когда вы надираетесь, вас очень трудно посадить в такси. Уж поверьте моему опыту. Представляю, каково вам сейчас! Опять небось не помните, кто вас вчера спасал? Или уже готовы забыть служивую жизнь и послать все куда подальше?