Тьма. Испытание Злом

Федотова Юлия Викторовна

— Да я не про то! — возразил ланцтрегер с досадой. — У тебя дома, в Силонии, найдутся деньги?

— Мой отец, — без похвальбы, но с большим достоинством ответил молодой Тиилл, — является третьим лицом в государстве после самого императора и главного понтифика! Так что семейство наше не бедствует, если ты это имеешь в виду.

Йорген на миг задумался, потом сообщил:

— Те разбойники, что взяли тебя в плен, были сущие глупцы. На их месте я не стал бы продавать тебя работорговцам, а потребовал бы у твоей семьи выкуп. Можно было бы выручить гораздо больше…

Тут лицо Кальпурция совсем помрачнело и вытянулось.

Йорген опомнился:

— Ох, извини, я не о том!

Понимаешь, мы ведь такое дело вместе задумали… Мы теперь, можно сказать, товарищи по оружию… Короче, мне не нравится, что ты мой раб. Вот! — Он умолк, ему почему-то было неловко.

— Знаешь, я тоже от своего положения не в восторге, — кивнул Кальпурций. — И что ты предлагаешь? Вернуть меня семье за выкуп?

— Нет. — Ланцтрегер не заметил сарказма в его словах. — Давай будем считать, как будто ты занял у меня деньги в долг, чтобы выкупиться из рабства. А когда доберемся до Аквинары, вернешь мне двадцать крон серебром. Согласен?

— Да хоть сорок золотом!!! — вскричал обрадованный Кальпурций Тиилл.

— Не надо, — отказался Йорген решительно. — Я же не ростовщик Циффер, чтобы драть грабительский процент с займа! — сказал так и поморщился, с упомянутым господином у него были связаны не самые приятные из воспоминаний. — Я лучше пойду меч тебе со склада принесу! [7]

…Самый быстрый и безопасный путь из Эренмаркской столицы в Аквинару проходил морем. Этот факт был настолько очевидным и общеизвестным, что у Йоргена даже сомнений не возникало: именно им они и воспользуются. Он и в порт успел заскочить сразу после ночного дозора — справиться, будут ли в ближайшие дни попутные суда до Силонии. Таковых оказалось целых пять, на выбор — четыре торговых, под флагами Шнитта, Гизельгеры и самой Силонии, и одно военное, эренмаркское. Оно выходило в море позже всех, зато не требовалось платить за место. Такую важную персону, как его милость ланцтрегер Эрцхольм, капитан был рад принять на борт в качестве гостя и даже маршрут ради него обещал изменить, если вдруг возникнет нужда.

7

Вручение меча символизировало признание раба свободным человеком.

Нужды не возникло. Следовать морем Кальпурций Тиилл отказался категорически. Только по суше! «Почему?» — изумился Йорген, осложнения такого рода он уж никак не мог предвидеть. Оказалось, будущий спутник его был настолько подвержен морской болезни, что в штормовую погоду избегал выглядывать в окна родного дворца — из них открывался прекрасный вид на дали морские.

— Но как же? — не мог поверить Йорген. — Ведь про вас, силонийцев, говорят, что вы рождены из пены морской… Слушай, а ты не пробовал потерпеть как-нибудь? День-другой, а там привык бы…

Тут Кальпурций не смог удержаться от горестного вздоха:

— Пробовал, конечно! Думаешь, ты один такой догадливый?

— И что? — В голосе ланцтрегера было столько чистого детского любопытства, что Кальпурций, прежде предпочитавший об этом помалкивать, вдруг ответил без утайки:

— Потом, чтобы вернуть меня к жизни, пришлось приглашать трех лучших лекарей империи, и, по их словам, задача эта оказалась не из легких!

Йорген даже не нашелся, что на это сказать, только посмотрел сочувственно.

— Что ж, значит, посплю часок, и пойдем выбирать лошадей, — решил он.

…Выбрали, ничего не скажешь! Еще никогда в жизни гордый отпрыск имперского судии не сиживал верхом на скотинке столь неказистой! У него, привыкшего к великолепным гартским скакунам — длинноногим,

с изящной сухой головой, с лебединым изгибом шеи, — язык не поворачивался назвать это приземистое, широколобое и мохнатое животное фельзендальской породы конем! И ладно других бы на торгу не было, или денег не хватало, или другая какая объективная причина нашлась. Так нет! Выбор был на любой вкус, от вальдбундского тяжеловоза до апприйского рысака; на бедность Йоргену фон Рауху жаловаться не приходилось — золото позвякивало в его кошеле, и в скупости его прежде нельзя было упрекнуть. Но увидел фельзендальцев и вцепился как в родных: «Вот то, что нам нужно! Вот повезло!»

Напрасно взывал бедный Кальпурций, молил:

— Опомнись! Ведь мы с тобой не безродные кнехты [8] , нам не землю пахать! Что это за убожество! Ни стати, ни красоты!

Жестокосердный северянин только усмехнулся в ответ:

— А ты перед кем красоваться собрался? Перед гизельгерскими конокрадами или ифийскими разбойниками? Возьмем гарта или апприйца — всю дорогу покоя знать не будем. А на этих, — он похлопал ладонью по шерстистому крупу, — никто не позарится! Разве не удача?

8

от нем. Knecht — батрак, раб.

— Да как я на этой… этом… — силониец не нашел подходящего приличного сравнения, а слов непристойных не употреблял принципиально, считал их уделом простонародья, — в Аквинаре покажусь?! Посмешище! Лучше уж вовсе пешком!

Ланцтрегер фон Раух умел найти выход из сложного положения. Вот доберутся до силонийской границы, обещал он, и сразу лошадей поменяют по личному выбору Кальпурция! А пока и эти сойдут. Выносливые, резвые в меру… Чего еще желать? В общем, купили двух мышастых с ремнями по хребту — настоящие дикие звери! Только что не рычат!

…Хотели выезжать наутро, уже и тюки дорожные собрали, и отправили к Дитмару рассыльного — предупредить, чтобы заступал в ночь. И тут с запада пришла буря. Самая обычная весенняя буря, такие бывают каждый год, и напугать они могут разве что уроженцев внутренних земель, никогда прежде на море не бывавших. Но и в дорогу в такую погоду не выйдешь — ревет близкое море, волны хлещут на берег, смешиваясь в воздухе с дождевыми струями, ветер рвет черепицу с крыш… Не только люди — твари ночные на улицу носа не кажут, можно даже дозоры не выставлять.

Кальпурций втайне был даже рад непогоде. От вынужденного безделья он не страдал, лежал себе у камина, проглатывал книги одну за другой. Йорген, напротив, изводился нетерпением, бесцельно рыскал по комнате, бранил «окаянную стихию» и каждые десять минут выглядывал в окно — не прекратился ли дождь? Наконец Кальпурцию его мелькание надоело.

— Хватит маячить, от тебя уже в глазах рябит! — буркнул он. — Непогода пришла надолго. Займись чем-нибудь. Есть у тебя дело?

Дело у Йоргена, конечно, имелось. И сделать его он должен был еще месяц назад — провести большую ревизию гарнизонного имущества. Но так не хотелось! Он все тянул и тянул время, и махтлагенар Вальгунт фон Оттер уже трижды вызывал его с докладом, приходилось отговариваться сложной обстановкой в городе. «Будь моя воля, ланцтрегер, вы бы уже давно ходили по улицам простым патрульным!» — сердился командующий, но поделать ничего не мог. Ввиду особой значимости личный состав гарнизона Ночной стражи уже год как был переведен в непосредственное подчинение его величеству, а обращаться с жалобами махтлагенар не любил, только это Йоргена и спасало.