То, что мы оставили позади

Скор Люси

Мама переплела пальцы на столе и выжидающе посмотрела на нас. Она выглядела уставшей и грустной, отчего я почувствовала себя капризным ребёнком. Я села нормально и взяла меню.

— Так с чего вдруг встреча за завтраком? — спросила я.

— Я сегодня уезжаю в Вашингтон, — объявила она. — Сегодня утром попрощалась с твоей сестрой и Хлоей. Теперь твоя очередь.

Я положила меню и проигнорировала то, как правая сторона моего тела будто впитывала жар тела Люсьена.

— Мама, спешить некуда. Если ты хочешь

тишины и спокойствия, ты же знаешь, что можешь пожить у меня, — своё время в Нокемауте она проводила то у меня, то у моей сестры, пока мы занимались организацией всего процесса. Мне нравилось, когда она была у меня. Дом казался менее пустым. К тому же, она приносила очень хорошие вкусняшки.

Она покачала головой.

— Я ценю предложение, но мне пора возвращаться. Твой отец оставил мне весьма детальный список вещей, о которых мне нужно позаботиться.

— Позволь мне помочь, — внезапно я ощутила отчаянное желание удержать её в городе. Я не хотела, чтобы она разбиралась со всем сама. Я также не хотела, чтобы меня бросали.

— О каких вещах надо позаботиться? — спросил Люсьен.

Я бросила на него взгляд. Не то чтобы это его касалось, но меня тоже интересовал ответ.

— Ну, во-первых, он хотел, чтобы его одежду пожертвовали в благотворительную организацию, которая даёт бездомным мужчинам одежду, чтобы они выглядели более презентабельно при устройстве на работу. Ещё я должна собрать и доставить все его рабочие документы Ли В. Купсу в «Эллери и Ходжес» для будущих апелляций.

— Я об этом позабочусь, — предложил Люсьен, вытаскивая телефон из кармана и открывая текстовые сообщения. — Я поручу одному из своих сотрудников забрать документы из вашего дома и курьером отправить в новую фирму.

Зачем, чёрт возьми, Люсьен «Я Владею Половиной Мира» Роллинс вызывается добровольцем и помогает моей маме с делами? И почему моя мама ведёт себя так, будто он не первый раз притворяется услужливым?

Я выдавила улыбку сквозь стиснутые зубы.

— Я посмотрю в папином кабинете дома на случай, если у него там остались старые документы.

— Отлично. Если найдёшь что-то, отдай Люсьену.

Я покосилась на него и обнаружила, что он уже смотрит на меня. Мы разом повернулись к моей маме.

— Что происходит, Карен? — спросил он в тот же момент, когда я сказала:

— Что происходит, мам?

— Саймон любил вас обоих. Когда рак вернулся, он начал много думать о том, что важно для хорошей жизни. И та обида, которую вы оба носите в себе — это нездоровое поведение.

Я неловко поёрзала на сиденье. Мысль о том, что я в последние месяцы папиной жизни как-то его расстроила, ощущалось как свежий лимонный сок, выжатый на воспалённые раны моего горя.

— Папа был разочарован во мне? — спросила я охрипшим голосом.

Мама потянулась к моей ладони и сжала её.

— Нет,

конечно, милая. Он так тобой гордился. Гордился вами обоими за то, чего вы достигли, что выстроили, и как щедро помогали другим. Но жизнь невероятно коротка. Эта враждебность, за которую вы оба держитесь — пустая трата драгоценного времени.

— Ладно. Прошу прощения, и без обид, но какое отношение Люсьен имеет к нашей семье?

Мама и Люсьен обменялись долгими взглядами, после чего он едва заметно покачал головой.

— Вот это вот, — сказала я, показывая на лицо. — Что ещё за секретное качание головой, чёрт возьми?

— Люсьен сделал для нашей семьи больше, чем он когда-либо позволит мне рассказать?

— Например? — эти слова прозвучали пронзительно и панически.

— Люсьен? — подтолкнула его моя мама.

— Нет.

Она закатила глаза, затем взглянула на меня.

— Например, он отправил меня и моих подруг в спа после похорон.

— Карен, — раздражённо начал Люсьен.

Мама свободной рукой сжала его ладонь, соединив нас через неё.

— Люсьен, дорогой, в какой-то момент тебе придётся перестать отрицать…

— Что я могу вам предложить сегодня? — к нам подошёл Бин Тейлор, в штанах с подтяжками и фартуке, запачканном едой. В руках он держал блокнот с жирными пятнами. Этот мужчина творил чудеса на гриле, но был одним из самых неуклюжих официантов на планете.

— Привет, Бин. Рада тебя видеть, — сказала мама, отпуская наши руки.

Что Люсьену придётся перестать отрицать?

Что у него за секреты с моей матерью?

Мы, Уолтоны, были открытыми книгами. Мы знали друг про друга всё. Ну, почти всё.

— Слушайте, мне пора в дорогу, — сказала мама, хватая сумочку и бросая на стол наличку. — Но я буду очень счастлива, если вы двое останетесь и позавтракаете. И мне ненавистно давить на чувство вины, но сейчас я обеими руками хватаюсь за любую мелочь, которая делает меня счастливой, — её глаза заблестели от слёз.

Я поднялась вместе с ней и обняла её. Может, если буду держать её достаточно крепко, она не уедет.

— Я дам вам ещё минутку, — сказал Бин, пятясь от эмоциональной сцены.

— Мам. Не уезжай, — мой голос сорвался, и она крепче сжала меня.

— Мне нужно. Мне пойдёт на пользу продуктивность и размышления о том, что дальше. Думаю, тебе это тоже не повредит. Тебе надо возвращаться к работе, — прошептала она. — Кроме того, я на расстоянии одного телефонного звонка.

Я шмыгнула носом.

— Телефонного звонка и худших пробок в стране.

— Я стою того, чтобы поторчать в пробке.

Я издала сдавленный смешок.

— Да. Наверное.

— Я люблю тебя, Слоан, — прошептала мама. — Будь счастлива. Делай добро. Не позволяй этому выбить тебя из колеи слишком надолго. Папа этого не хотел бы.