То, что скрыто
Шрифт:
Лишенная возможности видеть или использовать руки, в то время как его эрекция равномерными ударами входит и выходит из меня, я опять взбираюсь вверх, приближаясь все ближе и ближе к точке невозврата. Я затянута в водоворот ощущений, крутящихся вокруг моей изнемогающей от зноя плоти.
— Сейчас, сладкая девочка. Кончи для меня, — хрипло командует он. И я подчиняюсь.
В моем теле напрягается каждый мускул, шея еще сильнее выгибается назад, рот открывается в немом крике, и я отдаю себя во власть непреодолимой необходимости все отпустить. Оргазм заявляет о своих правах на мое тело, обрушиваясь на меня мощной волной экстаза, позволяя взмыть
— Черт, — хрипло стонет он.
Мэдден продолжает с вновь обнаруженной настойчивостью трахать меня, сильно вбиваясь в мою все еще пульсирующую плоть. Увеличивая темп, он переплетает свои пальцы с моими у меня над головой. Тяжело дыша, Мэдден, уже не сдерживаясь, все сильнее и сильнее вколачивается в меня. Я изгибаю бедра и сильнее прижимаюсь к нему, встречая его толчки, безмолвно говоря, что с радостью приму все, что он готов мне дать. Он снова и снова со стоном обрушивается на меня, капли пота скользят с его тела на мое, и я чувствую, что он близко. Я хочу, чтобы он сильно кончил, чтобы почувствовал то же, что чувствовала я несколько минут назад.
Еще несколько толчков, и он сильно вонзается в меня, его тело напрягается, и он испускает дикий рык. Мэдден замирает, его член дергается и пульсирует во мне, он, наконец, достигает разрядки. Несколько мгновений никто из нас не двигается и ничего не говорит. В конце концов, он выскальзывает из меня, освобождает мои руки и перекатывается на бок. Мэдден сдвигает повязку, его блестящие голубые глаза приветствуют меня ленивой улыбкой.
— Привет, сладкая девочка, — говорит он, лениво растягивая слова и убирая спутавшие, потные волосы с моего лица. Он склоняется и страстно целует меня, выражая свою благодарность за мою готовность попробовать что-то новое.
— Привет, сэр, — шутливо шепчу я, когда наши рты отрываются друг от друга.
— Теперь Мэдден, — поправляет он меня, обнимает меня за талию и притягивает еще ближе к себе, заставляя чувствовать себя обожаемой и обласканной.
Крепко прижавшись к нему, я лежу все еще не в силах поверить в то, что только что произошло. Он держал меня с завязанными глазами, обездвиженной, и, проделывая все это, освободил меня.
Освободил, чтобы чувствовать.
Освободил, чтобы не думать.
Освободил, чтобы просто быть.
Он заставил меня забыть обо всем и обо всех в этом мире, о прошлом и настоящем, и ничего не имело значения кроме него и меня… ничего кроме нас.
Глава двадцать восьмая
Invincible ~ Hedley
Блейк
Во вторник утром Мэдден, как и обещал, подвозит меня домой по дороге в офис. Нет нужды говорить, что после прошедшей ночи я более чем взволнована, когда он настаивает, чтобы я вернулась в его дом и провела с ним еще одну ночь, потому что до сих пор парю в воздухе, как перышко, которым он меня соблазнял.
Прекрасно понимая, сколько работы он из-за меня пропустил, а также зная, что
— Медленно, но верно, — повторяю я ему его же слова, когда он пытается спорить, и после нескольких настойчивых поцелуев он соглашается.
— Хорошо, но выходные ты проведешь у меня дома, — уступает он с еще одним страстным поцелуем, — и постоянно держи со мной связь… и обещай, что немедленно позвонишь, если у тебя еще случатся приступы. Я буду беспокоиться за тебя.
Я вылезаю из машины, прежде чем мы закончим, раздевая друг друга на парковке прямо у моего дома.
— Обещаю, со мной все будет хорошо, но я буду звонить и отправлять сообщения так часто, как только ты захочешь.
— О, и в следующую субботу днем родители устраивают небольшой праздник по случаю моего дня рождения. Они с нетерпением ждут знакомства с тобой, — говорит он мимоходом.
Я замираю на полпути.
— Что ты только что сказал? — спрашиваю я. — Твои родители хотят познакомиться со мной? Не уверена…
— Блейк, — предупреждает он, выгибая бровь, — все будет хорошо. Там будет всего лишь несколько близких друзей семьи, великолепная еда и приятная атмосфера. Они очень милые люди, иногда даже чересчур, но они полюбят тебя так же, как и я. Пожалуйста, верь мне.
Сила, которую он вкладывает в три последних слова, затрагивает нужные струны моей души, и я смущенно киваю.
— Хорошо, я пойду, но ты должен пообещать, что если у меня начнется паническая атака, ты заберешь меня оттуда. Я не хочу, чтобы твои родители видели меня в таком состоянии.
— Обещаю, сладкая девочка. А теперь тащи свою маленькую задницу внутрь, прежде чем начнется дождь, — произносит он, глядя из окна на большие серые тучи. — Увидимся в пятницу вечером.
— Увидимся, — кричу я через плечо.
Когда с неба начинают капать крупные капли дождя, я стремглав бегу в здание, раздумывая над тем, не ослышалась ли я, и он действительно все это только что сказал. Качая головой, я приписываю его слова фигуре речи, они не могут означать, что он любит меня, любит меня. Да, так и есть.
Моя квартира находится в том же состоянии, в каком я оставила ее неделю назад, только без рвотных масс на полу в спальне, за что я должна поблагодарить Мэддена, который здесь прибрался… но что-то изменилось. Я больше не чувствую себя в ней, как в замкнутом пространстве, в котором сама себя заточила в последние несколько месяцев, в месте, где я физически нахожусь, но отказываюсь жить. Вместо этого сейчас я смотрю на нее, как на новый шанс… новый старт… образ моей свободы от жизни, которая удерживала меня в плену. Едва затянувшиеся раны на ребрах напоминают, что впереди еще долгий путь для того, чтобы избавиться от преследующих меня воспоминаний, но, возможно, просто возможно, я снова смогу научиться жить по-настоящему. Не в моих силах заставить Винсента Риччи перестать меня искать или не дать ему себя найти. Но я вполне способна жить полной жизнью до тех пор, пока этот день не придет, если он вообще придет. Я настолько свободна, насколько сама себе позволяю.